Став христианкой, я перестала любить “Рождество” (свидетельство Кристен Пауэрс)

В этой исповеди нет призыва не праздновать Рождество. Однако бывают случаи, когда после обращения к Христу у людей возникает отвращение к секулярному, “культурному” Рождеству, в центре которого яства, подарки и елка!

В моем “не особо нормальном” детстве Рождество было оазисом “нормальности”.  Это был единственный день в году, когда в нашей разделенной семье возникало некое подобие гармонии.

Когда мне было пять лет, мои родители развелись. Возникло два «полюса», между которыми меня постоянно бросало – туда-сюда. На одном полюсе пребывала моя гламурная мама-феминистка, уроженка Восточного побережья. На втором – практичный папа из штата Айдахо, приверженец традиционных взглядов.

Рождество было волшебным для меня временем. Все становилось особенным, сказочным. Тем более что я переживала эту “сказку” дважды. Я два раза помогала выбирать и украшать елку – вначале для мамы и затем для папы. Когда мы с братом просыпались утром на Рождество, нас ожидала целая куча подарков под елкой. Мы могли часами с братом рассматривать эти подарки. А затем многозначительно переглядывались, не скрывая удовольствия – ведь буквально через несколько часов нас ждало то же самое в другом доме, у папы. Рождество означало для меня “все по два раза”.

Точнее, почти все по два раза. В церковь мы ходили только один раз. Моя мама когда-то была  католичкой, но на тот момент никаких признаков веры у нее уже не было. Отец мой был членом Эпископальной церкви. Он водил нас в церковь каждое воскресенье. Посещение с ним богослужения в сочельник было главнейшим событием рождественских праздников. Мы зажигали свечи и пели рождественские песни. И все в мире казалось нормальным. Думаю, мы что-то говорили об Иисусе, но, честно говоря, мой ум был занят другим. Я считала часы, когда начну распаковывать подарки.

Оглядываясь назад, я понимаю, что Рождество в моей семье – как, впрочем, и во многих других семьях – было просто культурным событием, в котором главное место занимал обмен подарками. Оно почти не имело ничего общего с рождением Иисуса Христа.

Я продолжала любить Рождество и тогда, когда стала взрослой – возможно, потому, что оно пробуждало так много счастливых воспоминаний детства. Я никогда не задумывалась о его религиозных аспектах. Более того, на втором курсе колледжа я пережила экзистенциальный кризис веры. Когда я балансировала на краю неверия, то решила позвонить отцу – развеять свои сомнения. Он же признался мне, что сам часто переживал кризис веры. Временами у него возникала хрупкая, искренняя вера, но постепенно он пришел к грустному выводу, что Бог нереален.

На меня словно вылили ведро холодной воды. Я едва могла дышать. И я подумала: если мой  отец – самый блестящий человек из всех, кого я только знала – не верит в Бога, значит, Его и нет. Поэтому я тоже перестала верить.

Когда мне было уже за тридцать, я считала всякую религию (и особенно христианство) абсурдной. Я переехала из Вашингтона в Нью-Йорк, где вся моя профессиональная и социальная жизнь протекала в русле политики Демократов. Я не встречала среди своих знакомых ни одного, кто не был бы либералом. Большинство моих друзей и коллег были атеистами.

В то время я была незамужнею, и мои друзья предлагали мне кучу женихов. Когда меня спрашивали, есть ли какие-то неприемлемые для меня вещи в потенциальных ухажерах, я решительно говорила: “Только одна вещь: никакой религии”.

Но вскоре после того, как я озвучила это “табу”, я познакомилась с одним парнем, который как-то мимоходом упомянул, что когда-то посещал пресвитерианскую церковь. Меня передернуло. Но он мне очень нравился. К тому же, я не была особо просвещенной в вопросах церкви, поэтому не знала, что пресвитерианские церкви являются евангельскими. Я предположила, что мой новый друг является “культурным” христианином – как парочка моих знакомых.

Но через несколько месяцев наших отношений он вдруг ошарашил меня вопросом (я никак не ожидала, что кто-то из моих знакомых может мне его задать): “Ты приняла Иисуса Христа как своего Спасителя?”

“Разумеется, нет!” – воскликнула я. Это было смешно. “Откуда у него такие бредни?” – подумала я тогда. Мой бой-френд объяснил мне, что задумывался о том, чтобы связать свою жизнь со мною, но он не может жениться на женщине, которая не приняла Иисуса как своего Спасителя. А затем он произнес то, чего я в жизни никогда еще не слышала: “Если ты будешь держать открытым свой ум, Бог может открыться Тебе”.

Для меня все это казалось чушью, но я до такой степени уважала этого человека, что просто не в состоянии была взять и отказаться от общения с ним, от перспективы стать его женой. Однако я предупредила его, что если даже и заставлю себя иногда появляться в церкви, шансы стать христианской для меня равны нулю – даже меньше.

Но оказалось, что пастором той церкви, которую посещал мой бой-френд, был Тим Келлер – возможно, самый эффективный евангельский апологет своего поколения (если не целого столетия). В своих проповедях он связывал в единую ниточку философию, историю, музыку, литературу и даже поп-культуру. Я никогда не слышала, чтобы кто-то так говорил о Библии, Иисусе.

После года такого поразительного опыта я пришла к выводу, что весы доказательств склоняются в пользу христианства, что оно истинно. Но это было решение ума, а не сердца.

Вскоре после того, как я пришла к этому выводу, мне пришлось отправиться в командировку в Тайвань. Во время этой поездки я усиленно молилась, чтобы Бог открылся мне, хотя в действительности я не понимала, чего прошу. А затем, одним утром я проснулась от поразительного сна, в котором мне явился Иисус и сказал: “Вот Я”. Сон был настолько реальным, что я была перепугана и ошеломлена.

Я позвонила своему бой-френду, который находился на другой половине земного шара, но так и не рассказала ему ничего о сне – в той беседе он сообщил мне, что разрывает со мною отношения. Теперь я понимаю, что свою миссию в моей жизни он тогда выполнил, но для меня в тот момент это был настоящий шок – хотя бы потому, что он был единственным христианином, которого я хорошо знала. “Кому я теперь расскажу свой сон?”

Наконец, я решилась подойти к одному из верующих, с которым познакомилась через моего бой-френда (теперь уже бывшего). Чувствуя ужасную неловкость, я рассказал ему о своем сне. Этот парень сам уверовал благодаря сну, поэтому стал убеждать меня присоединиться к группе по изучению Библии.

Я, тяжело вздохнув, поплелась на ту группу по изучению Библии, которую мне рекомендовал мой знакомый. Жаль, что я не запомнила всего того, что услышала в тот первый день, потому что когда я вышла после группы на улицу, то была просто потрясена евангельской истиной.

Ирония, однако, заключалась в том, что после всего этого Рождество утратило для меня свой блеск.  Оно было таким материалистичным, что невмоготу было терпеть. Рождественские праздники перестали быть временем приятных предвкушений, превратившись в период, который я с горем пополам пыталась как-то пережить. Санта-Клаус, рождественская елка, праздничные колокольчики – все это стало для меня каким-то бременем язычества. Когда во время Рождества люди жаловались, что где-то идет война, я притворно улыбалась и думала про себя: “Уж лучше бы я записалась в армию”. Если без шуток – это было ужасно, когда реклама магазинов “Crate & Barrel” начинала  “впутывать” историю о рождении Иисуса Христа.

Но затем я поняла, что позволила секулярному празднованию Рождества вытеснить его трансцендентный смысл. Как отметил богослов Н.Т. Райт, подлинное Рождество – это тот момент, когда Бог “начал божественную миссию по спасению человечества”.

Бог не просто унизился до того, чтобы сойти на землю в виде человека. Он пришел к нам беспомощным младенцем. Царь царей родился в хлеву среди животных и кучи соломы, потому что во всех других, более удобных жилищах, Его скромным родителям дали от ворот поворот. Когда к Нему  пришли волхвы, возле Царя царей не было стражи, которая решала бы, достойны ли пришедшие лицезреть Владыку. Мессия был доступен всем.

Он был одновременно “одним из нас” и “Богом с нами”. Он имел подлинное тело – мог голодать, жаждать, проявлять человеческие эмоции, истекать кровью и умереть. Не обладай Иисус  настоящей человеческой природой,  все это было бы невозможным.

 Но во всей этой рождественской истории есть еще один прекрасный аспект – если вы, конечно, верите в это. Каждый раз на Рождество мы сталкиваемся с поразительным фактом беспрекословного послушания Богу. Молодой девушке, девственнице, было сказано, что она зачнет от силы Святого Духа и родит Сына. Представьте, как бы она объясняла своему будущему мужу свою внезапную беременность? Что, если бы Иосиф отказался на ней жениться, и ей пришлось бы уйти и влачить жизнь с внебрачным ребенком? Все это были весьма реальные проблемы в культуре того времени. Но ее ответ ангелу Гавриилу поражает своей простотой и глубиной: “Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему”. Как часто мы отказываемся быть слугами Божиими, когда Бог побуждает нас сделать что-то совсем несложное, простое (по сравнению с тем, что требовалось от Марии)!

Иосиф был быстр как на то, чтобы поскорей избавиться от “ненужных хлопот”, так и на то, чтобы следовать Божьим повелениям. Вначале, узнав о беременности Марии, он решил не доводить дело до публичного позора и втайне выгнать свою невесту. Но, к счастью, ангел явился и к нему (во сне). Иосиф послушался повеления “не бойся принять жену твою”. Обоюдное послушание этой святой пары приготовило приход в этот мир Света миру.

Именно об этом нужно размышлять на Рождество – о тайне и чуде рождения Младенца. О таком подарке Божьем! К этому нельзя относиться как к чему-то привычному, обыденному.

Голос Истины по материалам ChristianityToday