О целостном человеческом развитии в любви и истине.

Глобальный финансово-экономический кризис объединил ученых и богословов в поисках такой парадигмы хозяйствования, которая отвечала бы часто противоречащим требованиям эффективности и справедливости.

29 июня 2009 появилась папская энциклика Caritas in Veritate (Любовь в истине), выразившая не только личную позицию понтифика, но и весь итог современной католической богословской и философской мысли, оказавшейся конгениальной передовым идеям социальной философии и экономической теории. 

В этом взаимопроникновении дискурсов можно увидеть общее настроение эпохи и уже обозначившиеся очертания, структуру и опорные точки нового экономического мышления.

Стоит напомнить, что первая энциклика нового папы называлась Deus caritas est (Бог есть любовь), в которой любовь раскрывалась как начало социальных, политических, экономических отношений. В условиях кризиса возник новый вопрос – об этических характеристиках любви, о ее социальных выражениях, об опасностях девальвации ее смысла. В ответ на релятивацию смыслов любви (для церкви априорно абсолютных), на ее искажения пишется последняя энциклика, поверяющая любовь истиной, вводящая ее в контекст дискуссий о справедливости, свободе, солидарности, целостном развитии. Бенедикт XVI предостерегает, что без истины любовь останется заключенной в сфере межличностных отношений, в то время как ее подлинный характер всеобщий и нормативный, а масштаб действительно глобальный, т.е. может и должен определять отношения хозяйствующих субъектов, стран и народов, эпох и культур.

«Быть чем-то большим» - призыв католического первоиерарха к современному человеку, «разумному» и «умелому». Любовь в христианском понимании превосходит логику обмена, потому что способна дарить и прощать, т.е. быть выше справедливости и вне материального эквивалента. Любовь в истине выходит за рамки индивидуализма, корпоративизма, национальной исключительности, и устремляется к общему благу семьи, социальной группы, нации, мира.

Так свершается христианское оправдание глобализма, дискурс глобализма вводится в этическую и богословскую систему координат:

«В обществе, переживающем глобализацию, общее благо и труд для него не могут не достигать масштабов всей человеческой семьи.., так что град человеческий обретает очертания единства и мира и в какой-то мере становится предвосхищением и прообразом города без границ, града Божия» [1, с. 9].

Именно в этом состоит задача церкви – без технических и идеологических рецептов предложить ценности и смыслы в дополнение к эмпирической реальности социально-экономического развития; напомнить жизненную важность целостного человеческого развития, всех измерений личности, в особенности тех, которых связывают человека с другими людьми и Высшим Началом.

Глава католической церкви признает, что прогресс человечества, развитие его производительных сил, раскрытие всех возможностей человека отвечают Божьему плану, и лишь разрыв экономики и этики приводит к диалектике развития – к деградации личности и межчеловеческих отношений на фоне бесспорных технических достижений и активного накопления.

Именно о соразмерности прогресса нравственным оценкам личности, реабилитации последней в свободе и ответственности - его главный тезис: «Идеологически абсолютизировать технический прогресс или лелять утопию о возвращении человечества к изначальному состоянию – два противоположных способа отделить прогресс от моральных оценок, а значит, от нашей ответственности» [1, c. 17].

Глобализация по-христиански предполагает видение мира как вселенского братства, когда можно быть не только безразличным соседом или конкурентом, но частью всечеловеческой семьи. Речь идет о «чем-то большем», чем о гражданском сосуществовании, - о единстве людей в трансцендентной любви Бога, в Котором все равны и все родны.

Энциклика не монологична, на ее страницах Бенедикт XVI ведет диалог со своими предшественниками, в частности с папой Павлом VI, выразившим в энциклике Populorum progression (26 марта 1967 г.) свои идеи о социально-экономическом прогрессе, понимаемом как количественный рост, всеобъемлющий и устойчивый. За прошедшие более чем сорок лет многое изменилось, но проблемы развития – избавления от голода, нищеты, болезней и неграмотности - остались нерешенными.

Движение народов свободному рынку и демократии не остановилось, но сами эти идеалы оказались проблемными в отсутствии более высоких целей. Оказалось, что

«если прибыль – единственная цель, если она получена недозволенным образом и не направлена в конечном счете на общее благо, она разрушит благосостояние и породит бедность» [1, c. 25]. 

Укрепились общемировые экономические связи, усилилась трудовая миграция, возросло влияние спекулятивной финансовой сферы, грабительски и в частных целях эксплуатируются земные недра – все это впечатляет в количественных измерениях и ужасает отсутствием смыслов и ценностей, ставит под сомнение способность человека как экономического субъекта управлять своей деятельностью, направлять ее на достойные цели, контролировать на предмет соответствия гуманным принципам и общим ценностям. Растет производство, но неравенство не исчезает, а лишь усиливается.

При высоких декларациях о развитии намеренно сохраняются модели и нормы, замедляющие модернизацию. Экономические права ограничиваются транснациональными корпорациями, но также пренебрегаются местными собственниками. Все эти перекосы в развитии вынуждают сочетать социальную ответственность бизнеса с регулирующим участием государства и активностью гражданского общества. Такое сочетание позволит сохранить в глобальном мире локальные и национальные экономики, локальные человеческие сообщества, да и самого человека как источник и цель экономического богатства. Между тем, глобальный рынок ужесточает конкуренцию, за успехи в которой приходится платить правами рабочих и социальной защитой. Государство вынуждено идти на это под давлением международных финансовых институтов. Остаются лишь формы самоорганизации трудящихся для защиты собственных прав, этот третий сектор наиболее перспективный в сохранении человеческого капитала. 

Многие проблемы отставания в экономическом развитии в энциклике связываются с вопросами «принятия жизни» - ограничения деторождения, навязыванием абортов, проповедью эвтаназии. Безусловно, что отрицание жизни как абсолютной ценности и всеобщего права, переходит в другие формы отрицания, усталости, депрессии; приводит к утрате мотивации; к гедонистическому расточительству. Сохранить жизнь каждому и обеспечить всех работой – простые, но пренебреженные рецепты демографического, а следовательно и экономического роста.
Доступность работы должна стать приоритетной задачей социально-экономической политики, у которой есть не только социальное, но и экономическое обоснование. Безработица, увеличение неравенства, нищета подрывают общественные связи, размывают основы демократии, уничтожают «социальный капитал». Поэтому автор энциклики предостерегает: «Понижать уровень охраны прав трудящихся или пренебрегать механизмами перераспределения дохода, чтобы повысить конкурентноспособность страны на международном уровне – значит препятствовать укоренению долговременного развития» [1, c. 43]. Экономические подходы, ориентированные на краткосрочную перспективу, часто не согласуются с фундаментальными ценностями, первичными интересами человека и его ближайшего окружения (семьи, землячества, экологической среды), поэтому, по совету Бенедикта XVI, необходимо увязывать экономическую целесообразность с углубленными размышлениями над смыслом экономики и ее целей.
Для воссоздания образа человека и целостного развития личности предстоит переосмыслить потребительский, техницистский, утилитаристкий взгляд на мир. Как уверяют богословы, а с ними согласным и представители гуманистической психологии, чтобы экономическое развитие было подлинно человеческим, оно должно включать в себя принцип дара - бескорыстного, любовного, открытого отношения к другому.

Дар, доверие, дружба, общение, солидарность превращают рынок в место встречи субъектов, договаривающихся и уверенных в своих договоренностях. Они отдают и получают по принципу обмена, но при этом не должны забывать о социальной справедливости, без которой в обществе исчезнет стабильность и уверенность. Коммерческая логика не решает все проблемы, ее дополняет политика, поддерживающая социальную справедливость путем распределения и компенсаций. По словами понтифика,

«Рынок не существует в чистом виде. Его форма зависит от культурных конфигураций, придающих ему специфику и ориентацию. Ведь экономика и финансы как инструменты могут быть неверно использованы, если тот, кто ими управляет, преследует лишь эгоистические интересы… Но в этом виноват помутившийся разум человека, а не инструмент как таковой» [1, c. 49].

Вопреки расхожим мнениям, церковь не утверждает, что экономическая сфера нейтральна, греховна или антисоциальна. Она многозначна как любая человеческая деятельность, поэтому не самоценна, а регулируется этикой. Напомнить об этих регулятивах крайне важно в эпоху кризиса, переоценки и переосмысления стереотипных подходов к экономике. На этом фоне авторитетный голос папы Бенедикта XVI прозвучал своевременно и вызвал широкий резонанс. Новая философия хозяйства должна включать его послание в контекст своих дискуссий, учитывать озвученные тезисы как значимые не только в богословском, но и в философском, общегуманитарном, да и не только в научном, а и в общественном – злободневном, практическом дискурсе.

Примечание

1. Бенедикт XVI. Caritas in Veritate. Энциклика о целостном человеческом развитии в любви и истине. – М.: Издательство Ордена францисканцев, 2009. – 112 с.

Источник: Блог Александра Черенкова