Сергий Радонежский и русская духовно-политическая мысль

Мы живем в России, в стране с многовековой христианской историей и культурой. Так исторически сложилось, что национальное самосознание россиян тесно связано с религией. И, несмотря на семь десятилетий 20-го века, во время которых бушевал воинствующий  атеизм, большинство россиян продолжают себя идентифицировать с православием. Знание истории, культуры и религиозных традиций позволяет понимать особенности менталитета и характера русского человека.

В связи с этим наш портал будет публиковать статьи, посвященные истории русской церкви, которая тесно связана с историей Российского государства и общества. Без учета религиозного фактора не возможно адекватно оценить и понять исторические процессы, которые формировали русского человека.

Большинство материалов, которые будут опубликованы, принадлежат православным авторам, поскольку именно они наиболее компетентны в вопросах генезиса русской нации и в истории русской церкви, в целом.

Редколлегия нашего портала будет расшифровывать сложные и узко-специальные термины, а также добавлять необходимые комментарии к тексту.

21-го сентября будет отмечаться очередная годовщина Куликовской битвы, к которой непосредственное отношение имеет Сергий Радонежский, чье 700-летие отмечается в этом году.

Именно личности Преподобного Сергия и посвящен данный материал.

***

О духовно-политических воззрениях преподобного Сергия Радонежского (1314–1392) говорить не так просто, как кажется, ведь он не оставил после себя ни единой строчки. Более того, всегда сторонился откровенного учительства. Поэтому можно сказать, что учение преподобного Сергия Радонежского – это его жизнь.

Житие в изложении Епифания и Пахомия

Жизненный путь преподобного Сергия описан в Житии, которое составил в 1406–1419 гг. его ученик Епифаний Премудрый, а во второй четверти ХV века переработал Пахомий Логофет. «Житие Сергия Радонежского» является одним из лучших древнерусских памятников агиографической литературы [1].

Само по себе «Житие Сергия Радонежского» – это очень сложный памятник. Например, до нас не дошла первоначальная редакция Епифания Премудрого, часть которой сохранилась в более поздних обработках Пахомия Логофета. К авторству Епифания Премудрого сегодня причисляется Вступление, Похвальное слово Сергию, обычно заканчивающее Житие, а также первые десять глав Жития из тридцати. Известно пять так называемых «пахомиевских» редакций. Причем наиболее полно епифаниевский текст сохранился в поздних рукописях XVI столетия. Наибольшей переделке епифаниевский текст подвергся именно в той части, которая рассказывает о самом активном времени жизни Сергия [2].

По мнению А.Е. Петрова, сохранившийся до сегодняшнего дня житийный текст обладает весьма важной особенностью: «Епифаниевские главы существенно пространнее и подробнее пахомиевских». Столь же значительно, по мнению исследователя, принципиальное авторское ахронологическое построение Жития, который предупреждает читателя, что излагает события «не по ряду – передняя назади, а задняя напереди». В этом

А.Е. Петров усматривает стремление автора Жития подчеркнуть «вневременное значение подвижничества игумена, невозможность хронологической привязки нравственного ориентира, того житейского идеала, который дал миру Сергий» [3].

Во многом с этим фактом связаны сложности интерпретации событий, описанных в Житии: в разных редакциях многие из них привязаны к разным датам. В современной науке продолжаются дискуссии по поводу трактовки тех или иных мест памятника. Но следует отметить, что наиболее полная и аргументированная современная биография Сергия Радонежского на сегодняшний день предложена в работах Н.С. Борисова [4].

Начало обители «у Троицы» Житие рисует образ истинного православного подвижника, освященного Божией благодатью. Он родился под Ростовом, в боярской семье, получив при рождении имя Варфоломей. И, как сообщает Житие, еще до своего рождения, в чреве матери, Варфоломей прославился чудесами, а в отрочестве, чудесным же образом, после явления ему некого старца, он овладел грамотой [5].

Юность отрока Варфоломея совпала по времени с одним из трудных моментов в истории России. В те годы в борьбе между Москвой и Тверью за ярлык на великое княжение Ростов поддерживал Тверь. Поэтому после победы московского князя Ивана Даниловича Калиты ростовское боярство подверглось преследованиям – и семью Варфоломея переселили под Москву, в городок Радонеж. По имени этого города впоследствии преподобный Сергий и будет прозываться Радонежским.

После смерти отца Варфоломей со своим братом Стефаном уходят в монастырь, располагавшийся возле подмосковного Хотьково. Однако, стремясь к подвигам во имя Христово, в конце 30-х гг. XIV века они покидают этот монастырь. Братья избирают жизнь монахов-отшельников, одинокий аскетический подвиг в молчании. В подмосковных лесных чащобах, на горе Маковец, они обустраивают скит, строят церковь, посвященную Святой Троице, а Варфоломей принимает иноческий постриг под именем Сергия. К началу 40-х годов XIV в. подвижничество Сергия и Стефана получает известность. Стефана приглашают в Москву. А к оставшемуся на Маковце Сергию тянется монашеская братия, и вскоре здесь устраивается Троицкий монастырь – во имя Святой Троицы. Интересно, что, избегающий хоть какой-то власти, Сергий Радонежский не был официально избран игуменом, но исполнял игуменские обязанности по просьбе всех иноков.

Устроение общего жития

В те времена существовало три вида монастырей. Отходные монастыри – это скиты, устраиваемые монахами-отшельниками. В особножительных монастырях иноки проводили общие службы, но каждый имел собственное имущество. И, наконец, общежительные монастыри, в которых иноки отказывались от имущества вообще. Общежительные монастыри были на Руси ранее, например Киево-Печерская обитель и новгородский Антониев монастырь, но к XIV веку уже забылись. Троицкий монастырь поначалу был особножительным.

Но уже в 1353–1354 гг. тогдашний митрополит Алексий, добившись поддержки константинопольского патриарха Филофея, предложил троицким инокам принять устав общежительного монастыря. В основе этого устава лежало несколько главных принципов: равенство всей братии (включая игумена), запрет на частную собственность, совместный стол и молитва, послушание и четкое распределение обязанностей [6].

Троицкий монастырь стал первой в Московской Руси общежительной обителью, а Сергий Радонежский был поставлен в его первые игумены. Распространяя идею и практику «общего жития», во второй половине XIV – начале XV вв. преподобный Сергий и его ученики основывают несколько новых монастырей, самыми известными из которых стали Симонов и Спасо-Андроников в Москве, Высоцкий в Серпухове, Благовещенский на Киржаче, Кирилло-Белозерский под Вологдой.

Митрополит Алексий всячески направлял деятельность троицкого игумена. По идее митрополита, озабоченного установлением на Руси духовного и политического единства, общежительные монастыри должны были стать центрами, из которых на всю Русь проливался бы свет христианского благочестия. Кроме того, ориентированные на Москву, эти монастыри способствовали бы усилению политического единства русского государства. К тому же, распространение общежительных монастырей должно было способствовать возрождению общинных идеалов и, следовательно, распространению идеи единства. А устроенные как настоящие крепости монастыри со временем стали выполнять и военно-оборонительные функции. Как показала дальнейшая история, митрополит Алексий оказался прав: духовно-политическая жизнь русского государства во многом строилась вокруг вновь основанных аввой Сергием и его последователями обителей.

С началом «общего жития» Троицкий монастырь приобретает широкую известность, а Сергий Радонежский становится непререкаемым духовным авторитетом как для простых людей, так и для высшего общества. Согласно тексту жития, Сергий Радонежский не раз в наиболее драматичные моменты истории помогал князьям услышать друг друга, убеждал прекратить их кровопролитные усобицы. По версии Жития, именно его в 1378 г., после смерти митрополита Алексия, приглашали занять митрополичью кафедру, но преподобный Сергий отказался.

Церковь и власть

Позднейшие источники показывают особую роль преподобного Сергия Радонежского в 1380 г. Так, в «Сказании о Мамаевом побоище» говорится, что именно к нему приехал великий князь Дмитрий Иванович, чтобы получить благословение на битву с полчищами Мамая. Троицкий игумен благословил русское воинство, отправил на поле сражения двух монахов, Александра Пересвета и Андрея Ослябю, предварительно посвятив их в схиму [7]. Как известно, именно Александру Пересвету выпала честь встретиться в поединке с громадным («подобен бо бысть древнему Голиафу») «злым печенегом» перед битвой на Куликовом поле.

Впрочем, по мнению некоторых современных исследователей, в реальности в 1380 г. отношения преподобного Сергия и великого князя были намного сложнее, более того, в период с 1380 по 1382 гг. в их отношениях наблюдается основательный разлад. Связано это было с проблемой поставления митрополита на Руси: Константинополь назначил Киприана, а Дмитрий Иванович хотел видеть митрополитом своего печатника Михаила (Митяя). Сергий Радонежский состоял в переписке с Киприаном.

За этой проблемой скрывался еще более глубинный вопрос – взаимоотношения Церкви и власти. Позиция великого князя, стремящегося полностью подчинить себе Церковь, не вызывала энтузиазма у троицкого игумена [8]. Подвижнические труды преподобного Сергия Радонежского в значительной степени повлияли на всю отечественную духовно-политическую мысль, ибо он внес в нее важнейшие для всего русского национального сознания религиозно-философские и духовно-политические идеи.

Высокое житие

В первую очередь, Сергий Радонежский, стремясь к «жизни во Христе», ввел идею и практику «высокого жития» как реальный пример нравственного совершенства, как некий общечеловеческий идеал. Незадолго до смерти, Сергий Радонежский завещал своим инокам «непреткновенно в православии пребывати», «единомыслие друг к другу хранити», «имети же чистоту душевну и телесну и любовь нелицемерну», «от злых же и скверных похотей отлучатися», «пищу же и питие имети не мятежно», «наипаче смирением украшатися», «страннолюбия не забывати», «супротивословия удалятися» и «ни во что ставить честь и славу жизни этой, но вместо этого от Бога воздаяния ожидать, небесных вечных благ наслаждения» [9]. По сути дела, в этом завещании в краткой форме выражены все главные составляющие идеи «высокого жития». Проповедуя «высокое житие», Сергий Радонежский призывал иноческую братию прежде всего к полному отказу от мирских соблазнов: богатства, власти, ненависти, насилия. Он считал, что все эти мирские заботы тяготят душу и мешают иноку сосредоточиться на молитве. «А ничимже пещися неполезными, но паче уповати и взирати к Богу, могущему кормити нас, одевати, и всем промышляти нами, и от Него ожидати потребных нами добрых и полезных душам и телом нашим», – говорил Сергий [10].

Поэтому в самом Троицком монастыре практиковались нищелюбие, отказ от частной собственности, смирение и любовь. Но в то же время Сергий не приветствовал полной нищеты или побирушничества, чем занимались монахи иных обителей. Троицкий игумен очень высоко ценил человеческое достоинство, которое дано от Бога и которое человек обязан соблюдать. Поэтому троицкие иноки практиковали каждодневный совместный труд для добывания средств к существованию. Больше того, если жители окрестных сел привозили инокам провизию, то, по велению игумена, они сначала совершали молитву во славу Божию, потом кормили гостей и уже в последнюю очередь сами приступали к трапезе [11].

Отказ от всего мирского должен был способствовать тому, чтобы иноки хранили чистоту души как необходимое условие «высокого жития». В этом смысле Сергий Радонежский следовал древней монашеско-аскетической традиции. В тексте Жития говорится, что в своем сердце преподобный Сергий носил примеры знаменитых древних подвижников, основателей монастырской вообще и общежительной традиций в частности: «Помышляше в уме жития великих светил, иже в плоти живущии на земли ангельски пожиша, реку, Антония Великого, и Великого Евфимия, Саву Освященного, Пахомия ангеловидного, Феодосия общежителя и прочих» [12].

Стрелы чистоты

Житие сообщает, что еще в то время, когда иноки жили «особно», Сергий вел строгую постническую жизнь, а добродетели его были таковы: «алкание, жадание, бдение, сухоядение, на земле легание, чистота телесная и душевная, устнама молчание, плотскаго хотения умерщвение, труды телеснии, смирение нелицемерное, молитва непрестающая, разсуждение доброразсудное, любовь совершеная, худость ризная, память смертная, кротость с тихостию, страх Божий непрестанный» [13]. При этом Житие подчеркивает особое значение идеи страха Божия, которым преподобный оградился от грехов. Однако сам страх Божий – это лишь начало подвига, «зачало всякой добродетели». Чуть ниже Житие сообщает, что «бесовских искушений» Сергий избегал строгим постом: «Преподобный же, ощутив брань вражию, удержа си тело и поработи е, обуздав постом; и тако благодатию Божиею избавлен бысть». А главное средство в борьбе с искушениями – нравственный подвиг, та самая «чистота души», когда, не прибегая к физическим истязаниям, человек лишь одними «стрелами чистоты» способен преодолеть все соблазны: «Научи бо ся на бесовския брани вооружатися: якоже бесове греховною стрелою устрелити хотяху, противу тех преподобный чистотными стрелами стреляше, стреляющих на мраце правыя сердцем» [14].

Следовательно, в Троицкой обители аскетический подвиг рассматривали, во-первых, как страдание во имя Христа и, во-вторых, как средство «осветления души», ибо страдание должно именно осветлять душу, очищать ее, а не «истязать» тело. Недаром в самом Житии неоднократно подчеркивается, что именно из-за «чистоты жизни» преподобный Сергий был удостоен Божией благодати: «И понеже чистоты ради жития его достоин бысть таковыя благодати» [15].

Смиренная кротость

Немаловажным условием «высокого жития» были идеи смирения и любви. Троицкий игумен был необычайно скромен, всеми силами избегая славы, чинов и власти. Так, отказываясь от митрополичьей кафедры, он говорил: «Кто есмь аз, грешный и худейший паче всех человекъ?» [16]. Нередко паломники, пришедшие поглядеть на всем известного подвижника и ожидавшие увидеть грозного церковного иерарха, принимали Сергия Радонежского за простого монаха – настолько он не отличался от остальной братии. И это было вполне закономерно. Ведь, по убеждению Сергия, соблазн «первого места» среди людей едва ли не равен самым страшным демоническим соблазнам, которые испытал он сам в первые годы своего пустынножительства и которые испытывает каждый человек. Исцеление же подобных духовных недугов и возможно только через смирение и любовь. И Сергий Радонежский всей своей жизнью доказывал окружающим: жизнь можно устраивать только добром и любовью, ибо, отвечая злом на зло, человек порождает новое зло. И недаром Г.П. Федотов, говоря о Сергии Радонежском, вполне справедливо заметил: «Смиренная кротость – основная духовная ткань его личности» [17].

Истина сделает вас свободными

Необходимой составляющей «высокого жития» являлась идея «внутренней» духовной свободы как высшей степени свободы вообще. В основе этой идеи лежат слова Спасителя: И познаете истину, и истина сделает вас свободными [18]. Развитая впоследствии в трудах отцов Церкви идея «внутренней свободы» получила свое яркое воплощение в жизни и деятельности преподобного Сергия Радонежского.

Суть этой идеи в следующем. Человек под действием благодати Святаго Духа способен познать Божию истину и вступить на путь спасения. Познание истины убеждает человека в бессмысленной суетности мирских забот, но одновременно многократно укрепляет его духовные силы. Следовательно, овладевший истиной человек оказывается свободным по отношению к окружающему миру и ко злу, которое этот мир наполняет. Более того, он начинает противостоять злу. «Внутренняя свобода» – это высшая степень свободы потому, что человек в своих помыслах и поступках максимально приближается к Божественному образу.

Никакая другая разновидность свободы, а особенно та свобода, которая установлена в человеческих законах, не могут сравниться со свободой «внутренней». Ведь если в сердце человека живет Божия благодать, то ничто не может помешать ему быть свободным, ибо под воздействием этой благодати человек совершает именно те поступки, которые внушены ему Самим Господом. Примерами «внутренней свободы» преподобного Сергия могут служить многочисленные случаи, когда он совершенно свободно обращается с князьями, епископами и многими сильными мира сего, которые приводятся в его Житии. Озабоченный только служением Господу, он оказывается выше и свободнее многих наделенных реальной мирской властью.

Надо сказать, что идея «внутренней свободы» со временем стала очень влиятельной в отечественной религиозно-философской мысли и в литературно-художественном творчестве. Эта идея нашла свое отражение и выражение практически во всех учениях русских любомудров и во многих произведениях русских писателей. Более того, в идее «внутренней свободы» Сергий Радонежский выразил одно из важнейших качеств русского национального самосознания.

Нераздельное единство

Еще одно из условий «высокого жития» – и для отдельного человека, и для монастырской обители, и для общества в целом, – преподобный Сергий видел в единомыслии. Единомыслие для отдельного человека – это единство души, полностью посвященной служению Господу. Для обители – это единство помыслов и действий всех иноков, которые своим подвигом умножают Христову Любовь на земле и подают пример остальным людям. Для общества – это идея единства Руси, благодаря которому Русь только и может спастись. И совсем неслучайно то, что обитель, основанная преподобным Сергием, была посвящена Святой Троице. Сергий Радонежский видел в Троице высший христианский образ Единства и Любви, ибо ипостаси Святой Троицы единосущны, не разделены отношениями старшинства и младшинства, не знают ненависти, но исполнены Любви.

Следует напомнить, что именно догмат о Святой Троице, в силу трудности его логического понимания, породил в истории христианской Церкви множество различных ересей. Интересно, что до Сергия Радонежского на Руси догмат Святой Троицы принимался, был объектом религиозно-философских рассуждений, но не был вплетен в канву жизни. К примеру, храмы предпочитали посвящать более понятным образам: Спасу, Божией Матери, «скорому помощнику» Николаю Чудотворцу, святым воинам и Отцам Церкви. И лишь в Киево-Печерском монастыре Троице уделяли гораздо большее внимание: там над главными воротами в начале XII века была поставлена Троицкая церковь [19]. Следовательно, обращаясь к образу Святой Троицы, Сергий Радонежский выступал и наследником традиции, установленной киево-печерскими иноками.

Но в русской религиозно-философской мысли преподобный Сергий придал догмату Святой Троицы новое, близкое звучание, преобразовал христианскую идею в символ живого единства, того единства, к которому должны стремиться все живущие на земле люди. Таким образом, Святая Троица – это еще и образ того, как должно строиться человеческое общежитие вообще и русское общество в частности. Следовательно, Святая Троица, в честь которой и была основана обитель на горе Маковец, становилась и символом единства Руси. Как показала дальнейшая история, именно из Троицкой обители русские люди и в XIV веке, и позднее ждали импульсов к возрождению единства в русском государстве, ибо, по их мнению, эти импульсы исходили от Самого Господа. А икона Святой Троицы, написанная Андреем Рублевым, духовным учеником преподобного Сергия, почиталась как наглядный образ Божественного единения.

Предивный старец

Необходимо также сказать о том, что подвижническая деятельность преподобного Сергия Радонежского положила начало такому своеобразному явлению в русском православии, как старчество. Старцы – это монахи, которые своей праведной жизнью доказывали способность человека к нравственному, духовному очищению. Значение института старчества в русском монашестве на протяжении веков существенно изменялось. Однако сохранялась и несомненная духовная преемственность. В целом же своим духовным авторитетом старцы оказывали огромное влияние на все русское общество. И недаром еще Ф.М. Достоевский говорил о роли старцев в жизни русского человека: «Старец – это берущий вашу душу, вашу волю в свою душу, в свою волю». Избравший же для себя «старческое» руководительство человек получал надежду «победить себя, овладеть собою до того, чтобы мог, наконец, достичь, через послушание всей жизни, уже совершенной свободы, то есть свободы от самого себя, избегнуть участи тех, которые всю жизнь прожили, а себя в себе не нашли».

Неслучайно именно его русское общество признало своим духовным предводителем. Уже при жизни преподобного Сергия Радонежского рассматривали как воплотившийся в реальном человеке символ единства Руси, которого столь жаждал русский народ в XIII–XIV столетиях. Немаловажное значение имеет и то, что преподобный Сергий стал одним из тех, кто придал византийскому христианству уже национальное звучание, преобразив его в поистине общенародную религию. Во многом благодаря именно Сергию Радонежскому, русское православие приобрело те духовно-нравственные и практические составляющие, которые и сегодня сохраняют свою живительную силу.

В 1447 г. преподобный Сергий Радонежский был канонизирован, а позднее почитался как небесный покровитель и заступник московских государей. И недаром именно в Троице- Сергиевом монастыре крестили великокняжеских и царских детей.

Пути Промысла

Русским мыслителям XIII–XIV вв. выпала тяжелая доля: вместе со своим народом пережить трагедию монгольского нашествия и ордынского ига, потерю национально-государственной самостоятельности русского государства и духовно-нравственного кризиса всего русского общества. И недаром идея гибели Руси становится столь влиятельной и общепризнанной в общественной, религиозно-философской и духовно-политической мысли того времени. Но именно христианское мироощущение, искренняя  вера в Бога, вселяющая надежду на спасение, не позволяли русским мыслителям впасть в крайнюю степень отчаяния.

Наоборот, бедствия, постигшие Русь, осмысленные как наказания Божии за грехи, стали действенным катализатором в поиске новых путей исторического развития народа и государства. В духовно-политическом смысле это развитие пошло в направлении более глубокого освоения библейской традиции, ведь именно там, в библейских аналогиях, русские мудрецы могли найти и примеры гибели царств, и пути спасения от гибели. Поэтому XIII–XIV вв. стали периодом более тщательного и внимательного прочтения Ветхого Завета и воспроизведения его символики в русских условиях. В своих размышлениях русские книжники все более видели параллелей между историческим путем Руси и Промыслом Божиим, явленным не только в Новом, но и в Ветхом Завете.

Образ Святой Троицы, проповедуемый им и как символ единства небесного и земного, и как символ единства земной жизни, и как символ единства Церкви, и как символ единства Ветхого и Нового Заветов, закрепленный в русском национальном сознании творением Андрея Рублева, уже в скором времени стал путеводной звездой для многих русских книжников.

По сути дела, образ Святой Троицы показал всей Руси возможную и реальную дорогу спасения государства. В духовно-политическом смысле этот образ, как идеал земного бытия, открывал путь для снятия самой дилеммы: национальное или вселенское. Путь этот был связан с освоением опыта Вселенской Церкви через укрепление и развитие собственных национальных начал в Русской Церкви. Ведь в иноческом подвиге Сергия Радонежского нашли свое единство давние русские традиции радостного, оптимистического восприятия православной веры и принципы более мистического и сурового восточного христианства. Более того, объединенные, они стали основой всего дальнейшего развития русской духовно-политической мысли.

Идея особого пути Руси и особого замысла Божиего в отношении Руси постепенно стала завоевывать все большее место в сердцах и сознании русских книжников. И недаром именно грядущие XV–XVI вв. станут самым ярким временем русской святости. Осознавая и признавая святость своих молельников, и вся Русь приобретала постепенно святость.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Тексту жития Сергия Радонежского и самому подвижнику в отечественной историографии посвящен большой корпус литературы: Житие преподобного и богоносного отца нашего Сергия Чудотворца и Похвальное Слово ему // Памятники древней письменности и искусства. СПб., 1885. Вып. 58; Тихонравов Н.С. Древние Жития преподобного Сергия Радонежского. М., 1892. (Тексты); Яблонский В. Пахомий Серб и его агиографические писания. СПб., 1908. (Тексты); Памятники литературы Древней Руси. XIV – середина XV в. М., 1981; Жизнь и житие Сергия Радонежского. М., 1991; Преподобный Сергий Радонежский. М., 1992; Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871; Кудрявцев М. История православного монашества в Северо-восточной России со времен преп. Сергия Радонежского. М., 1881. Ч.1; Случевский К. Государственное значение св. Сергия и Троице-Сергиевой Лавры. М., 1889; Голубинский Е.Е. Преподобный Сергий Радонежский и созданнаяим Троицкая Лавра. Часть I. Жизнеописание преподобного Сергия. // ЧОИДР. 1909. Кн. 2. Раздел III; Зайцев Борис. Преподобный Сергий Радонежский. – Париж, 1925; Зубов В.П. Епифаний Премудрый и Пахомий Серб. (К вопросу о редакциях «Жития Сергия Радонежского») // ТОДРЛ. Т. IX. М.: Л., 1953; Просвирин А. В похвалу преподобному Сергию, игумену Радонежскому, всея России чудотворцу // Богословские труды. М., 1973. Т. 11; Дробленкова Н.Ф. Житие Сергия Радонежского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2. Ч. 1; Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона Радонежских в русской письменности XV–XVII вв. // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. М., 1990. Вып. 3. Ч. 2; Борисов Н.С. И свеча бы не угасла… М., 1990; Кучкин В.А. Сергий Радонежский // Вопросы истории. 1992. № 10; Петров А.Е. Сергий Радонежский // Великие духовные пастыри России. М., 1999; Борисов Н.С. Сергий Радонежский. М., 2001 и др.
2. См.: Дробленкова Н.Ф. Житие Сергия Радонежского // Словарь книжников и книжности Древней Руси. С. 330–336; Клосс Б.М. Жития Сергия и Никона Радонежских в русской письменности XV–XVII вв. // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. С. 271–296; Петров А.Е. Сергий Радонежский // Великие духовные пастыри России. С. 188.
3. Петров А.Е. Сергий Радонежский // Великие духовные пастыри России. С. 188.
4. См. подробнее: Борисов Н.С. И свеча бы не угасла…; Борисов Н.С. Сергий Радонежский.
5. Библиотека литературы Древней Руси. Т.6. СПб., 1999. С. 262–280.
6. Библиотека литературы Древней Руси. Т.6. СПб., 1999. С. 354,-356.
7. Там же. С. 150–152, 174–178.
8. См. об этом более подробно: Петров А.Е. Сергий Радонежский // Великие духовные пастыри России. С. 204–207.
9. Библиотека литературы Древней Руси. Т.6. С. 388.
10. Там же. С. 340.
11. Библиотека литературы Древней Руси. Т.6. С. 330–340.
12. Там же. С. 332.
13. Библиотека литературы Древней Руси. Т.6. С. 310.
14. Там же. С. 312.
15. Там же. С. 320.
16. Там же. С. 378.
17. Федотов Г.П. Святые Древней Руси. Нью-Йорк, 1959. С. 134.
18. Ин. 8, 32.
19. Борисов Н.С. И свеча бы не угасла… С. 65.

Автор статьи: Перевезенцев Сергей Вячеславович, доктор исторических наук, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова

Источник: www.portal-slovo.ru