Бог в другом

Бог трансцендентен видимому миру, Он являет Свое присутствие в отсутствии, Его никто никогда не видел, в Него можно только верить. Его нельзя видимым образом созерцать, но можно ощущать. Бог являет Себя через откровение: в Слове, в природе, в мыслях, в обстоятельствах.

Особенным же образом Бог открывается через других людей, ведь каждый несет в себе Его образ и даже греховная природа не может отменить этого факта. Идея абсолютной порочности человека глубоко порочна, поскольку недооценивает силу Божьего Духа, который Он вдохнул в каждого человека. Человеческий дух никуда не исчез, он стенает и плачет о Боге, потому что он - Божий. Этого нельзя не увидеть, иногда человеческий грех это только подчеркивает. Пожалуй, лучше всего духовную сущность человека удалось показать Ф. М. Достоевскому, который смог достичь немыслимых глубин человеческой души. Даже в самых отъявленных негодяях есть что-то подлинно человеческое (человеческое в высоком понимании этого слова). Во всяком грешнике ощущается какой-то надлом, болезненность, рана, которая рано или поздно начинает кровоточить. А как можно скрыть пустоту величиною с Бога? Чем бы ты ни пытался ее заполнить, дыры все равно будут красноречиво зиять.

Любовь, творчество, созидание слов и целых смыслов - все это роднит человека с Богом. Но иногда человеческая энергия начинает работать на разрушение, а не на созидание.

Человек такой своей неустроенностью и неприкаянностью, бунтом и метаниями свидетельствует о своем не вполне земном происхождении, коль не желает жить по-земному. Не устраивает человека действительность как она есть, он совершает попытки выйти за пределы себя и построить другую, иногда эта вторая реальность безобразна и разрушительна, а иногда прекрасна и жизнеутверждающа. Великое падение может сочетаться с созданием чего-то выдающегося. Человек будто завис между Небом и землей.

Николай Бердяев писал: «Человек – точка пересечения двух миров. Об этом свидетельствует двойственность человеческого самосознания, проходящая через всю его историю. Человек сознает себя принадлежащим к двум мирам, природа его двоится, и в сознании побеждает то одна природа, то другая… Странное существо – двоящееся и двусмысленное, имеющее облик царский и облик рабий, существо свободное и закованное, сильное и слабое, соединившее в одном бытии величие с ничтожеством, вечное с тленным»[1].

В человеке должен победить Человек. Идею подлинной человечности дал нам воплощенный Бог – Иисус Христос. По мнению Н. А. Бердяева, только откровение о Христе дает ключ к раскрытию тайны человеческого самосознания[2]. Человек – это действительно звучит гордо, потому что сам Бог был человеком. Подлинный человек – тот, кто находит в себе и других Бога. Подлинное христианство – это демонстрация Бога другим людям в них же самих. Это должно вызвать в человеке нужду по Господу и подтолкнуть к необходимости встречи с Ним.

На протяжении истории, человек, безусловно, сильно подпортил свою репутацию греховными «свершениями». Кажется, пропасть между человеком и Богом достигла критических размеров. Эта пропасть вырастает и между человеком и человеком

Таким образом, мы нуждаемся не только в теодицее (оправдание Бога), но и в антроподицее (оправдание человека): «Быть может, антроподицея есть единственный путь к теодицее, единственный неизжитый и неисчерпанный путь»[3].

Митрополит Антоний Сурожский выразил однажды такую мысль: «Вот первый шаг: быть учеником Христа значит верить в человека, начиная с себя и продолжая всеми другими»[4].

Верить в человека – это дать ему внушительный кредит доверия, дать возможность проявить свои лучшие качества. В каждом человеке есть Божья искра, Его начало. И, в этом смысле, неважно, верит ли он в Бога или какую религию исповедует. Всякий человек достоин нашей любви, потому что всякого любит Бог. Он явился в этот мир ради каждого живущего в этом мире. Остается только вопрос принятия или непринятия Его милости.

«Настоящая вера в человека берет в расчет именно то, что человек остается тайной для наблюдателя, тем более для умственного наблюдателя, потому что подлинное видение человека идет не от ума, а от сердца. Только сердце по-настоящему зряче и раскрывает уму такие глубины, которые тот постичь не может; настоящая вера в человека учитывает возможность этих глубин, потаенных возможностей в них и ожидает, что неожиданное, непостижимое может случиться»[5].

Итак, нужно поверить в тайну человека. А тайна человека связана с тайной Бога, образ которого носит каждый человек. Это никак не означает, что нужно обожествлять человека. При всем своем величии, человек безнадежно грешен и медленно разлагается во всей своей сущности. В этом-то и состоит его трагизм, что, имея такое Начало, он по Нему топчется. Таким образом, нужда в покаянии еще больше обостряется. Носить образ Божий - это не только большая привилегия, но и громадная ответственность. Кому много дано, с того много и спросится.

Бог задумал нас таким образом, что мы не сможем Его полюбить, если не полюбим тех, кто нас окружает:

«Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга. Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас… Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего»[6].

Посетить Бога, означает посетить и ближнего. Принять Бога, означает принять и ближнего. А также дать ему есть, пить и одеть. Речь идет об известной притче Иисуса, которая заканчивается такими словами: «Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную»[7].

Да, мы спасаемся верой. Но верой не только в Бога, но и в человека, верой, которая, по словам апостола Павла, действует любовью[8].

Спасая себя, спасем многих.