РЫБНЫЙ ЧЕТВЕРГ | "Оригиналы" и "посредственности"

Как известно Ф. М. Достоевский вошел в историю культуры как тонкий знаток человеческих душ. Он мастерски прописывает образы и характеры. По большому счету, персонажи Достоевского, это не совсем живые люди, а некоторые человеческие типы. В его романах множество героев с гипертрофированной формой того или иного душевного склада. Если ревнивец, то уж ревнивец, если мечтатель, то уж мечтатель, если подлец, то уж подлец, если положительно прекрасный человек, то уж положительно прекрасный человек.

Но это никак не означает, что персонажи Достоевского "вырезаны из картона", что это лишь некие ходячие смыслы (как это преимущественно было у Гоголя). В том то и дело, что они живые и выглядят весьма убедительно. Ведь я не думаю, что кто-то будет отрицать, что подобные люди попадаются и в жизни. Просто слишком велика у Фёдора Михайловича концентрация ярких и трудных образов на один квадратный метр.

Но вот, среди такого богатства типов и образов (и на это я бы хотел обратить внимание), Достоевский предлагает разделить людей на две основные категории: люди «обыкновенные»» или «ординарные» и, соответственно, «необыкновенные» или «неординарные».

Если говорить о второй категории, то к ней относятся яркие личности, носители оригинальных идей, харизматичные лидеры, вершители истории (пусть на локальном уровне). Неординарные люди могут быть людьми с трудными характерами и непростыми судьбами. Эти люди могут быть гениями зла, а не добра, среди них могут быть интриганы и подлецы. Тем не менее, обычно эти люди обладают каким-то особым обаянием, и часто вызывают симпатию. 
Таким людям не доставляет труда быть такими, это для них — естественное состояние. Иными словами, они не выпендриваются, они такие как есть. Очень хорошо, если свою жизненную энергию и талант они направляют в положительное русло. 
Такие люди нужны церкви, потому что в церкви ярко выраженный дефицит ярких личностей. 
Но с ними и трудно. Они не очень–то поддаются влиянию. С ними трудно договориться. Да и нелегко им ужиться с себе подобными. А еще в наше время очень много стало деконструктивистов, которые умеют очень ярко и эффектно разрушать, но не умеют строить.
К слову сказать, не обязательно такие люди устроены в плане практической жизни.

Непростая ситуация и с первой категорией людей, коих большинство. Вот как описывает ее Достоевский: 
«Есть люди, о которых трудно сказать что-нибудь такое, что представило бы их разом и целиком, в их самом типическом и характерном виде; это те люди, которых обыкновенно называют людьми "обыкновенными", "большинством", и которые, действительно, составляют огромное большинство всякого общества». И это, по мнению Фёдора Михайловича, весьма огорчительно: «В самом деле, нет ничего досаднее как быть, например, богатым, порядочной фамилии, приличной наружности, недурно образованным, не глупым, даже добрым, и в то же время не иметь никакого таланта, никакой особенности, никакого даже чудачества, ни одной своей собственной идеи, быть решительно "как и все". Богатство есть, но не Ротшильдово; фамилия честная, но ничем никогда себя не ознаменовавшая; наружность приличная, но очень мало выражающая; образование порядочное, но не знаешь, на что его употребить; ум есть, но без своих идей; сердце есть, но без великодушия, и т. д., и т. д. во всех отношениях. Таких людей на свете чрезвычайное множество и даже гораздо более, чем кажется». 
Ф. М. Достоевский «Идиот»

Ну никто в этом и не сомневался, что чрезвычайное множество. 
Здесь речь идет о простых обывателях, которых действительно в обществе большинство. Это ничем не выделяющиеся люди, которые живут по определенно заданным схемам, не выходя, как правило, за их пределы. И, как мы видим, дело здесь не в социальном статусе или уровне образования.
Обычно это безынициативные люди, у которых отсутствуют собственные оригинальные идеи. Таким людям остается брать лишь подражанием кому–то. Но и здесь не все так просто. Вот что пишет дальше Достоевский:
«...они разделяются, как и все люди, на два главные разряда: одни ограниченные, другие "гораздо поумней". Первые счастливее. Ограниченному "обыкновенному" человеку нет, например, ничего легче, как вообразить себя человеком необыкновенным и оригинальным и усладиться тем без всяких колебаний. Стоило некоторым из наших барышень остричь себе волосы, надеть синие очки и наименоваться нигилистками, чтобы тотчас же убедиться, что, надев очки, они немедленно стали иметь свои собственные "убеждения". Стоило иному только капельку почувствовать в сердце своем что нибудь из какого нибудь обще человеческого и доброго ощущения, чтобы немедленно убедиться, что уж никто так не чувствует, как он, что он передовой в общем развитии. Стоило иному на слово принять какую нибудь мысль или прочитать страничку чего нибудь без начала и конца, чтобы тотчас поверить, что это "свои собственные мысли" и в его собственном мозгу зародились. Наглость наивности, если можно так выразиться, в таких случаях доходит до удивительного; всё это невероятно, но встречается поминутно».

С развитием Интернета и социальных сетей это обрело необыкновенное развитие. Не нужно ничего самому производить. Френдленты заполонены чужими картинками, чужими цитатами, чужими шутками. Было бы еще пол беды, если шутку или цитату вычитал бы откуда–то лично ты, но ведь нет же, она сама к тебе пришла через ту же френдленту или через подписку на соответствующую группу. 
Наша беда в том, что у нас даже хороших компиляторов не осталось.   

Это время посредственностей. Чтобы быть оригинальным не нужно затрачивать никаких усилий. Ты ставишь смешные статусы, публикуешь смешные видео, значит ты прикольный. 
Если у тебя много "френдов" и они активно "комментят" твои статусы, значит ты состоялся, обрел влияние. Но, заметьте, от такого большого количества "оригиналов", к лучшему в стране ничего особо не меняется, пусть эти "оригиналы" и рассуждают активно о судьбах Отечества. Ответственность же на себя брать никто не хочет. Сетевое гражданское общество не спешит воплощаться в реальное гражданское общество.
Иногда создается впечатление, что социальные сети - это ярмарка посредственностей (но ведь и я тоже присутствую на этой ярмарке...)

Но есть второй разряд, «гораздо поумнее»:
«Но этот разряд, как мы уже и заметили выше, гораздо несчастнее первого. В том то и дело, что умный "обыкновенный" человек, даже если б и воображал себя мимоходом (а пожалуй, и во всю свою жизнь) человеком гениальным и оригинальнейшим, тем не менее сохраняет в сердце своем червячка сомнения, который доводит до того, что умный человек кончает иногда совершенным отчаянием; если же и покоряется, то уже совершенно отравившись вогнанным внутрь тщеславием… Но всё таки, прежде чем смириться и покориться, эти люди чрезвычайно долго иногда куролесят, начиная с юности до покоряющегося возраста, и всё из желания оригинальности. Встречаются даже странные случаи: из за желания оригинальности иной честный человек готов решиться даже на низкое дело; бывает даже и так, что, иной из этих несчастных не только честен, но даже и добр, провидение своего семейства, содержит и питает своими трудами даже чужих, не только своих, и что же? всю то жизнь не может успокоиться! Для него нисколько не успокоительна и не утешительна мысль, что он так хорошо исполнил свои человеческие обязанности; даже, напротив, она то и раздражает его: "Вот, дескать, на что ухлопал я всю мою жизнь, вот что связало меня по рукам и по ногам, вот что помещало мне открыть порох! Не было бы этого, я, может быть, непременно бы открыл — либо порох, либо Америку, — наверно еще не знаю что, но только непременно бы открыл!" Всего характернее в этих господах то, что они действительно всю жизнь свою никак не могут узнать наверно, что именно им так надо открыть, и что именно они всю жизнь наготове открыть: порох или Америку? Но страдания тоски по открываемому, право, достало бы в них на долю Колумба или Галилея».

Да, среди умных людей очень много тех, кто страдает от своей неустроенности. Мы говорили с вами в прошлый раз о маленьком человеке. Так вот, такие люди – это маленькие люди со знаком минус. Это закомплексованные люди, считающие себя недооцененными, неуслышанными, часто озлобленные на других людей, завистливые. У Федора Михайловича достаточно много таких персонажей и один из главных –  подпольный человек. Подпольный человек – это, по сути, посредственность, которому трудно признаться, что он – посредственность. И это становится трагедий всей жизни.

С теми или иными коррективами, такие люди нас окружают и каждый из нас тоже относится к какой-то из этих категорий. Все эти люди составляют всякую поместную церковь. 
Эти знания можно и нужно использовать. И в этой связи я хочу сделать несколько выводов:

• Нам действительно не хватает ярких индивидуальностей и хотелось бы, чтобы их было побольше, несмотря на то, что такие люди, порою, очень не просты;
• Всем нам нужно развивать в себе яркие черты, искать себя, стараться быть оригинальными, но и не опускать руки, если что-то не получается, не всем быть генераторами оригинальных идей;
• Нужно стараться сохранять естественность. Не надо пытаться обращать на себя внимание тем, что нам не свойственно;
• Нужно с одинаковой любовью и уважением относиться ко всем людям, к какой из этих категорий они бы не относились. Очень опасно, если мы начнем делить людей на сорта;
• Необходимо помогать и поддерживать тех, кто страдает от своей неустроенности и нереализованности.