Служение как власть, или власть как служение

Человеческая натура не просто крайне испорчена, но еще и слаба. Человек был создан сильным и целостным, но утерял и силу, и целостность. В момент, когда эти потери произошли, человек осознал потерю силы (иначе бы он не спрятался… то есть, спрятавшись, он своими действиями прокричал, что ему нужна дополнительная защита/ограда от Бога), но, к сожалению, не осознал потерю целостности (это проявилось опять же в том, что он спрятался, то есть, если бы он понял, что потерял целостность, то он бы вышел вперед и покаялся бы в своем непослушании/грехе).

С тех пор, каждый из людей так и живет – с «надломленной силой» и «треснутой целостностью». Первое мы осознаем и ощущаем. Кто-то больше осознает, чем ощущает; кто-то больше ощущает, чем осознает; кто-то и осознает, и ощущает; и нет людей, которые и не осознавали бы, и не ощущали бы (за исключением людей с сильно поврежденной психикой). Осознание своего бессилия выражается в том, что мы продумываем план защиты. Ощущение бессилия выражается в подсознательных процессах, которые опять же приводят к защите. То есть, в любом случае человек пытается защищаться. А, потеря целостности приводит к тому, что защита проходит не всегда благородными путями.

Один из самых распространенных путей защиты – это нападение. К сожалению, часто происходит так, что человек нападает не на тех, от кого он чувствует прямую угрозу. Его надломленная природа ищет хоть какой-то «кустик», за который он может спрятаться и оттуда выкрикнуть обвинения в сторону тех, кто якобы виноват в его прегрешениях.

И самое страшное происходит тогда, когда надломленный человек (а я хочу напомнить, что надломлены – все) попадает в ситуацию, когда он обладает властью. Получается так, что власть – с одной стороны, – наилучшая защита от собственного бессилия; а, с другой, – самое страшное оружие. Мы все знаем, что власть портит, а абсолютная власть портит абсолютно. Многие сообщества (организации, церкви, страны) поняли это давно и создали страхующие механизмы, которые могут обезопасить людей, наделенных властью от абсолютной «испорченности». Эти механизмы видимы в большом количестве различных контролирующих органов, которые непрестанно следят друг за другом. Зачастую это создает дополнительные бюрократические препоны, но позитивный результат от этого – никто не наделен ВЛАСТЬЮ, в полном смысле этого слова.

В тех же сообществах, в которых не получилось сформировать такие механизмы, люди сами себя подвергают большим рискам. Это заметно в большинстве стран Восточной Европы, во многих арабских странах, да и Запад – не без греха. Но я бы хотел подойти ближе к основной теме – понятие ВЛАСТИ в церкви. Не буду пускаться в пространные исторические экскурсы, когда Церковь на протяжении веков сотрудничала с властью. Тем, кто изучал историю церкви, известны такие понятия как папо-цезаризм, и цезаре-папизм. Как только Церковь получала хоть малейший намек на то, что она обладает властью, это сразу же отражалось на моделях ее отношения к простым смертным прихожанам (то бишь, к тем, кому она, по идее, и должна была служить).

Я бы хотел привести отрывок из одной беседы, при которой я был невольным участником много лет назад, на самой заре своего активного служения. Конференция, посвященная развитию богословского образования на территории стран СНГ. Основной вопрос – невостребованность выпускников богословских школ в церквях. С трибуны произносились правильные речи, которые меня вдохновили, так как Господь устроил так, что в моей христианской жизни мне встречались люди, которые меня побуждали к труду (и мой первый пастор, и первые христианские друзья, и первые преподаватели…), и по этой причине проблема невостребованности обошла меня стороной. И, поэтому, я был воодушевлен, что на встрече ведущих христианских лидеров СНГ слышал те же призывы, что видел в своей жизни. Но… в одном из перерывов я подхожу к одной группе (человек 6-8), в которой стояли очень уважаемые мною люди, и один из них (чуть ли самый уважаемый, так как он был одновременно и пастором большой церкви и ректором большого христианского ВУЗа) говорит следующее: «и вот – что? Вот учатся они в наших школах, а потом приходят в наши церкви [это он о студентах христианских колледжей и семинарий говорил]. И что я должен делать? Дать ему пасторство рядом с собой? Чтобы он меня подсидел? Поделиться с ним властью? Так я с ним сначала поделюсь, а потом он же меня этой властью и выбросит… нет уж… хотят быть при деле – пусть идут туда, где нет действующих пасторов, а я их к себе не подпущу». И, самое удивительное, что все входившие в этот круг поддакивали и активно приводили примеры из жизни, аргументы и эмоциональные всплески. Я тогда впервые всерьез задумался о соответствии понятий «церковное служение» и «власть» на практике. Будучи молодым и неоперившимся я не посчитал возможным вступать в диалог и отошел в сторону, но запомнил его на всю жизнь, и с тех пор, думаю и не могу успокоиться.

Приехав в свою родную страну, стал замечать то, что раньше не видел, и фиксировать то, на что раньше не обращал внимания. Структура многих церквей и организаций выстроена так, что их лидеры фактически не имеют контролирующего органа над собой. То есть, не хватает той бюрократии, о которой я писал выше. Объясняется все это тем, что «мы – все братья, и все доверяем друг другу». И, в данном случае, я даже не говорю о финансовом контроле, так как во многих общинах, в большей или меньшей степени есть ревизионная комиссия, которая контролирует поток финансов и отчитывается перед церковью за это. Я говорю о власти, или о ВЛАСТИ… когда слабые надломленные люди (повторю еще раз – мы все – слабые и надломленные) выстраивают вокруг себя такие схемы, которые фактически позволяют им со временем из служителей превращаться во ВЛАСТЬ, часто ВЛАСТЬ бессменную, ВЛАСТЬ чуть ли не вечную.

Не везде, и не всегда происходит именно так. Но, во многих случаях – да (и не только на моей родине… позже я это заметил во многих других местах). Человек, призванный к служению таким же слабым и надломленным людям как он сам, начинает видеть себя «вершителем судеб». С его уст все чаще и чаще слетают такие слова, как «запретить» или «разрешить», его все больше и больше интересуют детали жизни членов церкви, все больше он окунается в контроль. Самое интересное, что с учениками Христа было то же самое. «Был же и спор между ними, кто из них должен почитаться большим» (Лук.22:24). Так происходило всегда и везде. Во все времена люди пытались защититься силой. И добиться почитания – один из самых действенных методов. Не мы – первые в этих хитросплетениях участвуем. Люди пытаются свою слабость и надломленность скрыть… чтобы никто не догадался, что они – уязвимы… поэтому и мнение свое часто прячут за мнением коллегиальным (будь то Традиция, устное предание, либо просто решение предыдущей ВЛАСТИ). И, прячась за этим, добиваются того, чего желают.

Христос, зная все эти слабости человека, дает альтернативу – и желанию властвовать и бюрократическим системам. Он моет и вытирает ноги ученикам.

В некоторых общинах наблюдал другую крайность. Мало того, даже слышал такие слова в качестве нравоучения от одного из бывших старших пресвитеров: «пастор – это половой коврик у дверей церкви, каждый может об него вытереть ноги».

Что меня потрясает в Иисусе?! То, что ОН не позволял вытирать об СЕБЯ ноги… при этом, вытирал ноги другим. ОН заранее стал в позицию вроде бы проигравшего, но этим самым выиграл. ОН обладал сильнейшим личностным стержнем (у Него была и внутренняя сила, и целостность), и это чувствовали окружающие, поэтому Петр возмутился предложению Христа обмыть его ноги. Ну негоже (по нашим человеческим меркам), чтобы сильный унижался перед слабым. А ОН унизился… САМ… без принуждения… и наоборот, те, кто хотели ЕГО унизить (фарисеи, Ирод, воины), сами остались униженными. Потому что Христос не выглядел униженным, даже тогда, когда был оплеванным, даже истекая кровью, даже будучи осмеянным… ОН выглядел (и был) ГЕРОЕМ. ЕГО сила поразила уже позже солдат, стоявших у креста, Пилата, разбойника на кресте. Эту силу невозможно не заметить. И, при этом, ОН никогда не выставлял ее напоказ, не «бил себя кулаком в грудь», запрещая кому бы то ни было что бы то ни было, разрешая, либо вмешиваясь в личную жизнь. Его сила была такая, что люди сами просили, чтобы ОН вмешался в их жизнь, они сами приходили к Нему, отдавая свои боли, грехи и страхи. Чего только стоит разговор с самарянкой у колодца. Иисус во всем показал, что уважает ее, ценит, не унижает, хотя все про нее знает. А Его знаний о ней было достаточно, чтобы начать ею пренебрегать, не уважать ее, да просто игнорировать. А женщина, взятая в прелюбодеянии… а Закхей… а Матфей… сколько их таких, которые поражены были внутренней силой, проявившейся во внешнем смирении?!!!

Что же происходит зачастую у нас? Не обладая этой внутренней силой, находясь в страхе потерять последователей… учеников… членов церкви… наши лидеры пытаются это компенсировать внешними силовыми проявлениями. Нехватка внутренней силы выражается в силовых манипуляциях. И начинаются запреты: какую одежду носить, какую музыку слушать, с кем дружить, какие блоги в интернете читать, а какие – нет, на ком жениться, какие песни петь… а за ними повеления: сколько минут в день читать Библию, сколько – молиться, как часто поститься, кому и где служить… меня на самом деле поражает этот парадокс – чем слабее человек, тем больше непонятных запретов и повелений он «выдает», добравшись до власти. Трус вообще прячется за тоталитарной формой правления. Такие люди как Нерон, Сталин, Гитлер являются ярчайшими примерами личностной трусости, низости, полного бессилия… которые проявлялись в постоянном страхе, что их «подсидят», отомстят, уничтожат. Защищая свое бессилие, они уничтожили миллионы людей. В то же время история знает и других героев – Суворов, Мартин Лютер, Уэсли – люди, которые жили нуждами простых людей, не возвышали себя над ними. Их внутренняя сила притягивала к ним других без запугиваний и контроля.

Почему тот пастор и ректор, о котором я вспомнил выше, так боялся молодых проповедников из своих же собственных студентов рядом с собой? Причина, лично мне, ясна – внутреннее бессилие и надломленность не позволили ему рассматривать служение именно как службу, самостоятельное самоуничижение, снисхождение. Если бы он так видел свою роль в церкви, так он только радовался бы появлению новых служителей… да кто ж не радуется, когда дело можно с кем-то поделить?!!! А на него напало смущение только по причине, что его «пост» в церкви – это власть, возможность компенсировать свою слабость через систему запретов и повелений. Власть никто добровольно отдать не желает, служением все рады поделиться. И сегодня, это легко заметить в церквях, в которых есть потенциал молодежи, семейных пар, а над всем парит дух контроля «старшего» пастора, в других церквях это явно видимо в единоличном «правлении» в течение многих лет (я, конечно же, здесь не имею ввиду пасторов маленьких сельских церквей, которые верно несут свое служение десятки лет, потому что рядом просто физически никого нет – перед ними я искренно снимаю шляпу и молюсь за силы для них).

Я вспоминаю, когда мой первый пастор должен был уехать в другую страну, куда его призвал Бог. Изначально у него было видение по подготовке новых молодых служителей (как для своей церкви, так и для других). Мое рукоположение состоялось года за 1,5-2 до его отъезда. То есть, мы успели послужить вместе. Как только он уехал, я стал интенсивно искать, а с кем бы я мог разделить это служение дальше. Года не прошло, как такой человек нашелся. И, как только я стал рассказывать с воодушевлением об этом пасторам других церквей, то удивился разности ответов. Одни искренно радовались (таких было меньше), другие не проявляли каких-то эмоций (да они и не обязаны были), но вот нашлись такие, которые стали меня отговаривать. И я был просто в шоке от их аргументов: «подумай, ведь тебе придется теперь считаться на равных с другим мнением», «не надо, вы – слишком разные, будут недопонимания и конфликты», «ты что? Ты же можешь все сам решать, а теперь надо будет договариваться… сам себе проблемы делаешь». Я и тогда этого не понимал, я сейчас просто возмущаюсь. Как так можно судить о своем призвании? Как можно не считаться с мнением других? Как можно считать, что обладая пасторскими «погонами» я имею право принимать в церкви единоличные решения? Если эту заметку прочтут те, кто имеет полномочия принимать решения в церкви, скажу вам как коллега и брат, если вы этого еще не познали – нет большей радости в церкви, чем совершать служение вместе, ВМЕСТЕ. Да, мы – очень разные. Да, у нас бывают разные мнения. Да, мы иногда спорим и не соглашаемся друг с другом. Но… мы любим друг друга. И мы четко понимаем, что церковь – это не государственный институт, не иерархическая структура, где есть ПАПА (кардинал, патриарх, епископ), а у него в подчинении находятся пасторы, а уже где-то там – толпа прихожан. Я искренно верю в царственное священство, что любая девочка подросток в церкви, возрожденная от Духа может меня чему-то научить, в чем-то обличить, а любой рукоположенный служитель несет очень серьезную ответственность за все свои «запреты и повеления». Не считаю себя примером в святости, не выставляю себя идеалом духовности… но, что такое благословения командной работы – знаю не понаслышке.

Владимир Убейволк,
vubeivolc.blogspot.com

Количество просмотров 1738

Служение как власть, или власть как служение

Комментарии ВКонтакте

Комментарии Facebook


		Поиск по сайту:
	«Библия – необыкновенная книга. Она Живое Существо, побеждающее все ей противостоящее». (Наполеон)


Главная \| О нас \| Контакты \| Карта сайта \| Ссылки \| Наши авторы \| Подписка Служба поддержки