Г. А. Сергиенко: Бог есть любовь!
Для многих моих сверстников из коммунистического прошлого знакомство с церковью евангельских христиан-баптистов начиналось с текста «Бог есть любовь». Этот текст, как правило, висел на самом видном месте и невольно предвосхищал вопрос человека, впервые вошедшего в молитвенный дом: «Какой Он Бог, о котором вы проповедуете? Где Он? Что Он из себя представляет?»
«Ну, а как вам для начала концепция о том, что Бог есть любовь?» В принципе, в обществе, задыхавшемся от обилия лозунгов и недостатка любви, это заявление звучало свежо и интригующе.
Каждое сообщество, осознано или нет, избирает тот или иной лозунг или девиз, с помощью которого выражается, как теперь принято говорить в некоторых кругах, «миссионерское заявление», то есть центральная идея этого сообщества. Не знаю, возможно ли восстановить с точностью, кто и когда в московской церкви на (теперь уже бывшем) Маловузовском переулке, предложил написать текст из 1 Послания Иоанна («Бог есть любовь»), но этот текст, по-моему, стал центральным выражением богословия евангельских христиан-баптистов советского периода. Не припомню, чтобы в какой еще христианской конфессии где- либо в мире этот текст играл такую центральную роль. Почему?
Мне думается, что этот текст как нельзя лучше выражал сущность упования презренной, гонимой общины, людей, которые не могли противостоять натиску мощнейшей атеистической системы, людей, которые вынуждены были нести на себе стигмы отщепенцев и изуверов. В этом тексте - защитная реакция «малого стада», выражение сущности Бога, который любит Свое творение, прежде всего, человека, любит верующих и неверующих, любит всех!
Вызывает сожаление не столько отсутствие этого текста в современных баптистских церквах, сколько тот факт, что само содержание его воспринимается как отражение наивного богословия отцов-основателей. «Бог есть любовь» - это весть для детей воскресной школы, которым еще рано знать о том, что, на самом деле, Бог любит далеко не всех.
Своего рода «секретным приложением» к Благой вести становится весть о том, что, на самом деле, Бог ненавидит бoльшую часть человечества и предназначил ее к погибели! Не знаю, как вам, но мне как-то не очень уютно становится в общении с таким Богом.
Парадоксально, но факт: годы тоталитарного прошлого делали христиан разных конфессий более терпимыми друг к другу и окружающим людям. Не будет преувеличением сказать, что чем беззащитнее была христианская община, тем более сострадательным и милосердным представлялся образ Всевышнего; чем влиятельнее и сильнее становится христианская община, тем более жестоким и непредсказуемым становится Создатель.
Если что и роднит евангельское религиозное меньшинство в нашей стране с ранней христианской общиной, то это как раз фактор «малого стада». Божественная ирония заключается в том, что для достижения Своих целей Бог избирает, как может показаться, заведомо проигрышный сценарий, приглашая в свою команду хромых, слепых, ничего не значащих в этом мире.
Удивительным образом через это немощное Бог «низвергает сильных с престолов и возносит смиренных»! Необходимо, однако, признать, что в историческом плане Церковь не смогла избежать искушения вкусить от запретного плода власти и силы, сама став институтом благословляющим и освящающим троны сильных.
К сожалению уже в рамках новозаветного канона мы видим попытку подменить Божью стратегию победы через умаление и Крест стратегией победы по праву сильного. Образ кроткого (?!) царя, сидящего на осленке, явно диссонирует с образом царственной фигуры, восседающей на белом коне в окружении сонма небожителей. В книге Откровения предвкушается долгожданный реванш: наконец-то, Он придет рассчитаться со своими врагами. Это все равно, как если бы Иисус сошел с креста и прибег с помощи легионов ангелов!
Вопреки повелению Иисуса: «Между вами да не будет так!» (Мк. 10:43), ох, как нам всем хочется, чтоб у нас было «как у людей», чтобы Иисус в подражании сильным мира обагрил Свои руки кровью убиенных!
Мне представляется далеко не случайным тот факт, что спекулятивная эсхатология рождается и получает свое развитие именно в «общине сильных» (этим термином я позволю себе обозначить западное протестантское большинство). Именно в общине, которая преодолевает статус презренного меньшинства, создаются предпосылки для создания богословского дискурса с позиции силы. И в этом дискурсе, совершенно естественно, тема грядущего Армагеддона начинает играть центральную роль.
В начале 90-х годов, будучи студентом Даллаской семинарии, я с особой остротой увидел прямую взаимосвязь между политикой и религией. На одном из христианских каналов седовласый старец заговорщическим голосом предвозвещал скорое наступление Армагеддона, в пламени которого погибнут миллионы неверных (но, конечно же, слава Богу, не американцев). Причем ареной апокалипсических действий и предводителем войск Антихриста должна была стать именно Россия.
Быть может и не стоило обращать внимание на рассуждения одиозного старца, если бы сравнительно недавно я не услышал схожий сценарий из уст уважаемого пастора, основателя популярного движения «Часовня на Голгофе». Кстати, нужно ли тогда объяснять причину бегства евангельского сообщества из России?
Право сильного подводит нас к критической черте, переступив которую мы уже не можем воздержаться от искушения «ударить мечом». Как говорил один из моих профессоров в семинарии: «Когда ты держишь в одной руке Библию, а в другой - ядерный чемоданчик, очень трудно отделаться от мысли, что ты уполномочен Всевышним вершить судьбами народов».
А и правда, почему бы силой оружия не свернуть безбожного диктатора, а потом не просветить сидящих во тьме светом Христова учения? Тем самым мы покажем, что наш Бог сильнее «ихнего». Самое опасное здесь в том, что и Бог воспринимается нами как действующий с позиции силы.
Конечно, и сегодня евангельское христианство в России остается маргинальным явлением, но, заимствуя «богословие сильных», мы ввязываемся в чуждый евангельскому духу дискурс. Невольно следуя рассуждениям героя одиозного фильма 90-х годов, мы повторяем: «Сила - в правде!», наивно полагая, что теперь, в сравнении с нашими менее просвещенными предками, мы обладаем совершенным познанием истины.
Если бы для обращения человека к Христу достаточно было силы убеждения и логики, или, не дай Бог, силы оружия, мир давно бы уже был христианским.
Одним из первых уроков, который выучил сам Павел после встречи с Воскресшим, было осознание того, что сила христианина заключается в его немощи («когда я немощен, тогда я силен» - 2 Кор. 12:10). Сила наша - не в превосходстве знания, не в «убедительных словах человеческой мудрости», а в явлении Духа Христова! «Потому узнают все мои ученики, если будете иметь любовь между собою!» (Ин. 13:35).
Нельзя забывать о том, что прочтение и осмысление библейского текста происходит не в вакууме, а в конкретных социально-политических реалиях, в том числе под влиянием определенных богословских веяний. Об этом неплохо бы помнить, когда мы склоны принимать как «чисто библейское учение» чью-то политически ангажированную и проплаченную точку зрения.
Однажды один профессиональный тренер, наблюдая за игрой нашей церковной команды, сказал: «Вы талантливые ребята, но я не взялся бы вас тренировать. Футбол - это удел сильных, а не джентльменов».
Для меня его слова стали высшей похвалой наших ребят, которые выходили на поле побеждать, но побеждать не любой ценой! Кстати, игра в футбол – самый надежный критерий выяснения профпригодности служителя. Сыграйте с человеком в футбол и через пять минут, как на детекторе лжи, вы будете иметь ясное представление, кто есть кто.
Когда мы в немощи мечтаем о том, чтобы быть сильными, мы часто и не подозреваем обо всех последствиях этого желания. Поистине, «не знаете, чего просите»!
Я не знаю, почему Бог отвел евангельской семье в России роль «малого стада», почему среди нас «немного сильных, мудрых, благородных» (1 Кор. 1:26). Годы следования за Христом не убавляют количество вопросов, которые я хотел бы задать Создателю.
Еще, однако, не наступило «совершенное», когда само знание упразднится, когда «увидим лицом к лицу». Но в чем мы можем быть уверены уже сегодня, так это в том, что Божья любовь через века и тысячелетия остается неизменной константой!
Непостижимым для нас образом Бог продолжает любить Свое творение. Его голос, обращенный к малому стаду, звучит ободряющим напоминанием: «Не бойся!».
Именно в немощи мы переживаем состояние силы; смиряясь, мы побеждаем, умирая – восстаем к жизни нетления! Бог есть любовь!
Геннадий Сергиенко, газета «Мирт»
