О чувстве человеческом

Ибо в вас должны быть те же чувствования,
какие и во Христе Иисусе" — Фил. 2, 5.

Апостол Павел высказал филиппийцам чудное пожелание: чтобы у них были те же самые чувствования, какие и во Христе Иисусе. Из этого видно, что он придавал огромное значение известному духовному состоянию человеческих чувств. Для того, чтобы нам стало ясно, какое именно состояние наших чувств желательно апостолу, рассмотрим сущность человеческого чувства и все его качества.


Огромное значение чувства в человеческой жизни вообще.

Чувство играет большую роль прежде всего - в личной жизни человека. Наряду с мышлением, чувство сопровождает человека с самого раннего утра до поздней ночи. Многие действия свои человек совершает под влиянием исключительно того или другого чувства. История показывает, что многие мировые события были результатом проявления тех или иных чувств. Семилетняя война России с Пруссией началась вследствие чувства гнева императрицы Елизаветы на Фридриха Великого, и вообще, многие международные движения являлись результатом проявления некоторых чувств со стороны некоторых деятелей. Да что представляет из себя, в сущности, такое важное политическое событие в жизни народов, как революция?

Это есть не что иное, как проявление чувства массового народного негодования.

То же самое мы должны сказать и о самых благородных проявлениях человеческого творчества, к числу которых относятся, например, все разнообразные искусства: музыка, поэзия, живопись, скульптура, архитектура и т. п. Весь этот сладостный для сознания человека мир есть ничто иное, как результат применения эстетического чувства (в значительной мере, конечно, так как в этом творчестве участвует также и мысль, и другие человеческие способности).

А что сказать об обширном и душу возвышающем мире религии, о самоотверженных подвигах праведников и пророков, апостолов, мучеников и реформаторов, "осветивших" мир и "осоливших" землю? Вся эта неизмеримая область духовной жизни человека - разве не есть результат проявления и развития религиозного чувства?

Таково значение чувства в области положительного творчества человека.

К сожалению, и в другой области, - области чисто отрицательного характера, чувство сыграло очень большую, хотя и печальную роль. В истории человечества чувства честолюбия, властолюбия, сребролюбия, сластолюбия и т. п. являлись главными причинами действий всех выдающихся деятелей. На этой почве происходило бесконечное число ужасающих трагедий и драм. Стоит только заняться исследованием жизни в местах лишения свободы, чтобы видеть, что огромное большинство всякого рода преступлений, насилий, убийств и т.п., являлось результатом действия разных чувств, как-то: корыстолюбия, зависти, раздражения, гнева и т. п.

Таким образом, чувства принимают огромное участие как в положительной, так и в отрицательной областях человеческой жизни. Далее мы покажем огромное значение чувства и в духовной области нашей жизни.

Чувства с духовной точки зрения.

Нас интересуют все чувства, главным образом, — с духовной точки зрения, т.е. постольку, поскольку они участвуют в духовной жизни человека, при чем для нас важно знать те условия, при кото¬рых это участие может быть совершенным. С этой точки зрения мы и побеседуем о чувствах.

Говоря о чувствах с духовной точки зрения мы, конечно, имеем ввиду прежде всего ту степень добра, которую они приносят духов¬ной жизни человека. Отсюда вполне естественно разделение чувств на два разряда:

1) добрые или хорошие и

2) недобрые или худые чувства.

Большинство чувств человека сами по себе — безразличны и их можно назвать хорошими или нехорошими в зависимости от тех предметов, к которым они относятся. Сначала мне казалось, что есть чувства, которые можно назвать безусловно хорошими, а другие - безусловно дурными. Но после некоторого размышления я пришел к убеждению, что на самом деле таких резких границ нет, и что, в сущности, всякое чувство может быть хорошим и нехорошим, смотря по тому, куда и как оно направлено. Но, все-таки, есть чувства более способные доставить человеку благо, и менее способные. Первые хочется мне назвать ,,относительно хорошими", вторые же, способные принести более вреда, чем пользы — приходится называть „относительно худыми" чувствами. Я хочу поговорить здесь об относительно хороших и относительно нехороших чувствах.

Относительно хорошие чувства.

К числу „относительно хороших" чувств следует отнести, прежде всего, эстетическое чувство или чувство красоты. Если мы весною выходим за город, видим луг, украшенный цветами, смотрим на зеркальную поверхность глубокой реки, на ближний лес и отдаленные горы, на заходящее солнце, и т. п., — то мы испытываем особенно отрадное и приятное чувство и готовы воскликнуть: „как все это прекрасно!" Это чувство и есть чувство красоты. То же самое чувство мы испытываем, когда видим хорошо построенное здание, прекрасно нарисованную картину, удачно выполненную статую; когда прочитываем чудное стихотворение или слушаем стройную музыку. Какое это высокое и приятное чувство! Самые грубые характеры могут под впечатлением музыки испытывать светлые побуждения к лучшему, доброму. Хорошо исполненные музыкальные произведения иногда расплавляют самые сухие и холодные сердца. Некоторые считают эстетическое чувство, безусловно хорошее чувство во всех случаях. Но это не совсем так: припомним случай из жизни римского императора Нерона, который, для того, чтобы полюбоваться величием картины объятого пламенем огромного города, повелел зажечь Рим. Он, действительно, любовался картиной грандиозного пожара и испытывал эстетическое удовольствие; но это эстетическое удовольствие не было хорошим, потому что оно не было этическим (нравственным), так как создавалось ценою несчастья сотен тысяч людей. Некоторые чувствуют красоту и получают эстетическое удовольствие при виде кровавых сцен войны... Конечно, такое эстетическое чувство нельзя назвать хорошим.

Спрашивается: имеется ли в духовной жизни эстетическое чувство? Да, Библия дает нам поразительные примеры этого чувства в 1 Цар. 16,23 написано: „И когда Дух от Бога бывал на Сауле, то Давид взяв гусли, играл,— и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него". О чем это говорит? О могущественном влиянии эстетического чувства от слушания чудной музыки Давида, которое, подняв на высоту духовные силы Саула, помогало им отразить влияние злого духа. В другом случае — Елисей, прежде чем про¬изнести пророчество, велел позвать гуслиста (4 Цар. 3,15) и „Когда гуслист играл на гуслях, тогда рука Господня коснулась Елисея". Это указывает на то, что эстетическое чувство, возбужденное в Елисее игрою гуслиста, имело значение подготовки к восприятию пророческого вдохновения.

Таким образом эстетическое чувство, возбужденное музыкой, согласно Библии, является средством для улучшения духовного состояния душ великих людей.

Великие мужи Библии, помимо внешней красоты, признавали и духовную красоту: Ап. Петр, например, видел „красоту", и притом— „нетленную", в свойстве „кроткого и молчаливого духа" (1 Петр. 3,4). Это значит, что, встречаясь с носителями кроткого и молчаливого духа, он испытывал как бы духовное эстетическое чувство. А Давид видел эту „красоту" в другом. Он писал: „Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его" (Пс. 26.4). Лицо Господа, которое он видел очами веры, было для него предметом наивысшей красоты, которую он готов был созерцать все дни жизни своей. Это такая „красота", пред которой бледнеет все человеческое. Поэтому, вполне понятна причина, по которой для людей высоко духовных, преданных молитвенному общению с Господом и видящих Его невидимое лицо духовными очами, — психологически становятся ненужными всякие человеческие изображения Бога. Одною из разновидностей чувства красоты является чувство возвышенного, которое имеет такое же воздействие на дух человеческий. Давид испытал это чувство, когда писал: „Как возвышенны для меня помышления Твои, Боже!" (Пс. 138,17).

В эстетическом чувстве есть какая-то особая сладость, радость и невыразимый восторг. Когда в Швейцарии я стоял на вершине горы и смотрел на открывавшийся пред мною величественный вид, я испытал чувство великого восторга.

При созерцании духовной красоты —очами веры, получается еще большая радость.

К относительно хорошим чувствам принадлежит также моральное, то есть нравственное чувство (чувство долга).

В человека, на какой бы ступени развития он ни стоял, вложено сознание существования добра и зла, и сознание, что он должен делать доброе и не делать злого. Понятия о „добром" и „злом" бывают различны, но понятие об отношении человека к тому или другому — у всех людей остается постоянным.

Благодаря чувству долга, люди стремились и стремятся делать все то что содействует благу: их собственному, благу ближних, благу общества, народа и человечества. Вся сумма добрых дел в жизни человеческой проистекает именно из этого чувства долга. Казалось бы, что это чувство всегда и везде должно было бы быть хорошим; однако, и в этом чувстве есть отклонения: например, между ворами наблюдается чувство долга по отношению друг ко другу. Но в каком смысле? Каждый вор считает себя обязанным помогать другому вору в его воровских действиях, в скрытии следов преступления и участников его и т. п. Нарушение этого они считают плохим, а соблюдение - хорошим.
На самом же деле, хотя чувство долга вообще и есть хорошее и важное чувство, но в этом и подобных случаях его нельзя назвать хорошим чувством. Такие проявления морального чувства должно признать ненормальными.

То же самое приходится нам сказать и о религиозном чувстве. Согласно психологии, религиозное чувство относится к той группе чувств, которые связаны с представлением о сверхчувственном мире. В центре этих чувств находится чувство зависимости от Первопричины, т. е. от Бога, Творца всего существующего. Отношение к Богу выражается в чувствах благоговения перед Ним, благодарности и преданности Ему, в стремлении иметь с Ним духовное общение, к повиновению Его совершенной воле, к высшим подвигам нравственного совершенства и т. п. Нет нужды распространяться о важности и величии религиозного чувства. Оно есть основа и источник красы духов ной жизни человека. Казалось бы, что это чувство есть постоянно хорошее чувство.

Но что же видим мы? В истории известно множество случаев, когда под влиянием религиозных чувств совершались вопиющие безнравственные акты: человеческие жертвоприношения, публичное лишение невинности дев в храмах, свальный грех у хлыстов, массовые убийства и истребления людей инаковерующих — все это совершалось, на пространстве веков, под действием религиозного чувства. Сколько горя, насилия и крови были результатом такого чувства!.. Само собою разумеется, что в этих случаях религиозное чувство не было добром.


Относительно „нехорошие" чувства.

К относительно нехорошим чувствам принадлежат такие чувства, как, например, злоба и месть, поскольку они проявляются к людям. Злоба против человека, с точки зрения Библии, не может быть оправдана ни при каких условиях. Если человек является братом или сестрой, то злоба против него приравнивается человекоубийству (1 Иоан 3,15). Но даже если человек не является братом, а посторонним, или даже врагом,— то и тогда злоба, с точки зрения Слова Божия, не дозволительна, ибо предписано — не злиться на врагов, а любить их. Но, все-таки, нельзя злобу считать чем-то недобрым в абсолютном смысле слова, так как мы, например, должны ненавидеть грех и сатану, и злоба, проявляемая к ним, не может считаться чем-то недобрым. То же самое —относительно мести, т. е. воздавания человеку злом за зло. В жизни языческих народов месть практиковалась в широких размерах У некоторых магометанских народов месть, и даже — кровная месть, входила в обычное право, и даже в наше время некоторые племена на Кавказе страдают от этого ужасного обычая. У культурных народов, носящих наименование христианских, до сих пор существует старый пережиток - дуэль, у древнего народа израильского месть также признавалась законной; там было сказано: „око за око зуб, за зуб". Но, хотя месть дозволяется обычным правом и законами этих народов, но в душе каждого человека она все-таки стоит ниже великодушного прощения. Евангелие же совершенно отрицает всякую месть. Ап. Павел пишет: „Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу

Божию" (Римл. 12,19), а сам Господь прямо отменяет

древний закон „Око за око", и вместо него провозглашает другой закон: „Если кто ударит тебя в правую щеку, подставь ему другую".
Это все верно по отношению к людям. Но если человек испытал желание силою Божией отомстить чем-либо сатане—за его козни против Христа, и многих человеческих душ, то в этом едва ли можно было бы видеть что-либо недоброе.


Чувства, могущие быть и хорошими и дурными.

Подавляющее большинство человеческих чувств могут быть при одних условиях хорошими, при других — дурными.

а) Печаль.

Печаль, в общежитии, может быть и хорошею, и дурною: если человек печалится по поводу потери дорогого для него лица — это, конечно, хорошее чувство; но если человек печалится о том, что ему не удалось совершить убийства, то, конечно, это плохое чувство.
То же самое и в духовной жизни: ап. Павел различает два рода печали: „Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть" (2 Кор. 7,10).
Печаль хорошая начинается с признания человека себя грешником, с сокрушения о грехе; она переходит в покаяние и продолжается до тех пор, пока человек получит прощение. Всякая печаль верующего по поводу его личных духовных недостатков, связанная с желанием исправиться, есть хорошая, святая печаль.
Если верующий печалится о том, что его друзья, или родственники, или ближайшие не обратились, и идут путем погибели, то это тоже — святая печаль: такою была печаль нашего Господа, когда он заплакал при виде Иерусалима. В этот момент Он был движим только одним чувством сострадания к городу, который упорно держался пути к погибели. Та же печаль наполняла сердце апостола Павла, когда он думал о своем народе — об Израиле.

Но есть род печали, которая при известной степени является хорошей, а при другой степени — делается дурною печалью. Я говорю о печали по поводу умерших. Печаль о них — умеренная, т. е. скрашиваемая покорностью воле Божией, есть хорошая печаль. Сам Господь испытал такую печаль, когда прослезился, приближаясь ко гробу Лазаря. Но за то эта печаль должна быть в таких рамках, чтобы мы „не скорбели, как прочие, не имеющие надежды" (1 Фес. 4,13). Печаль об умерших, доведенная до степени отчаяния — есть печаль нехорошая. Есть виды печали в духовной жизни, которые никак нельзя назвать хорошими: к Христу подошел богатый юноша, побеседовал с ним и, выслушав ответ Христа — „отошел с печалью". Конечно, эта печаль была нехорошая: он опечалился потому, что ему стало жаль своего богатства. Поддавшись этой печали, он не последовал за Христом, т.е. отказался от пути к вечной жизни.

Саул „печалился" по поводу успехов Давида. Это была печаль от зависти.
Авель принес благоугодную Богу жертву; брат его, Каин, по этому поводу „опечалился". Конечно, эта печаль была также нехорошая, ибо происходила из источника глубокой зависти.
Печаль старшего брата по поводу возвращения блудного сына была также явно нехорошая печаль.
Таким образом для нас совершенно ясно, что печаль может быть очень хорошим и очень нехорошим чувством. Все это зависит от причин, по которым она является.


б) Радость.

В Слове Божием различаются два разряда радости: у ап. Павла имеется такое выражение: „Не радуется неправде, а сорадуется истине" (1 Кор. 13,6). Совершенно ясно, что радость по поводу истины есть хорошее чувство, а радость по поводу неправды — чувство нехорошее. Если женщина радуется рождению ребенка, если грешник радуется прощению грехов и тому, что его „имя написано на небесах", что он имеет жизнь вечную, что Господь его любит; если он радуется, когда получает исцеление или подкрепление, когда обращаются души грешников, то это все — хорошие чувства. Но если христианин испытывает радость по поводу неудачи своего брата, по поводу неуспеха деятельности какой-либо группы работников, — то ясно, что эта радость не есть хорошее чувство; когда человеку не удается „выстроить башню" и другие по поводу этого смеются над ним (Лук. 14,29), то эта их радость нехорошая.


в) Страх.

Страх есть чувство самосохранения, которое вложено в человека для его блага. Страх дает, например, человеку мысль о предохранительных мерах против болезней и эпидемий, и во всех подобных проявлениях он есть хорошее чувство. Но страх некоторых женщин перед мышами, например, - есть конечно, чувство пустое.

Бог вложил в человека, во-первых, сознание великой ценности его души, этого духовного „я"; во-вторых, стремление сохранить ее, спасти ее, что можно делать только, находясь близко к Богу и живя согласно Его законам. В силу этого у человека создается страх Божий, заставляющий его делать то, что угодно Богу и не делать того, что Ему не угодно. Такой страх очень одобряется в Слове Божием: „Страх Господень — ненавидеть зло" (Пр. Сол. 8,13); он „отводит от зла" (16,6), „прибавляет дней" (10,27), „научает мудрости" (15,33), „ведет к жизни",33) и т. п.

В Ветхом Завете страх является главной побудительной причиной к исканию спасения и пр. и, если можно сказать, — главной движущей силой, так как в то время Бога понимали только, как Верховного Властелина и Судью (идея истины и правосудия). В Новом Завете страх уже не имеет такого значения: вместо страха выдвигается другая движущая сила — любовь, так как в Новом Завете Бог открывается не как Судья, а как Отец, как Источник Любви. В Ветхом Завете человек служил Богу и добивался от Него спасения, как раб, которому присущ был страх и трепет. В Новом Завете человек служит Богу, как свободный сын, по любви, без страха или трепета. Почему? „В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх" (1 Иоан. 4,18). Верующему неведом страх рабства. Правда, что и в Новом Завете кое-где упоминается „страх" в хорошем смысле: ап. Павел говорит: „Со страхом и трепетом совершайте свое спасение (Фил. 2,12). Но как это понимать? В любви нет страха рабства, но в ней есть иной страх: любящий сын боится сделать что-либо, что могло бы огорчить его горячо любимого отца. Такой страх совместим с любовью сына и вполне естествен и для новозаветного служения С таким именно страхом любящего сына надо совершать наше спасение. Но „страх", о котором говорит в своем послании Иуда, следует понимать в ином смысле — „А других страхом спасайте" (Иуд. 23). Это слово относится к тем, которые утратили чувство любви к Богу как главное побуждение служить Ему: на таких людей остается только воздействовать путем страха перед наказанием от Верховного Судии.

Один вид страха безусловно осуждается Словом Божиим: это — страх перед людьми, и особенно — при защите интересов Царствия Божия и правды его: „Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне" (Матф. 10, 28). Собственно говоря, страх перед людьми не имеет основания: никакой человек не может убить душу другого человека, его духовную сущность: что же касается тела, — то оно все равно подлежит смерти! Больше всего надо иметь страх перед тем, кто и душу может предать смерти. Люди же поступают как раз наоборот: страх перед людьми заставил Петра отречься от Христа; страх его перед иудеями был причиною тех колебаний, в которых его увещевал ап. Павел, и т. п.


г) Стыд.

Стыд также может быть и хорошим, и нехорошим чувством.
Согласно Библии, стыд появился у человека вслед за моментом его грехопадения. После совершения греха человек почувствовал стыд по поводу того, что он сделал. Стыд греха и беззакония, и вообще какого-либо безнравственного поступка, есть чувство хорошее: ап. Павел вспоминает прежние дела римлян, дела, которых сами они в то время стыдились (Римл. 6, 21) и этот стыд апостол признает за нечто хорошее. Отсутствие такого стыда — вещь нехорошая. Слово Божие упоминает о судье, который людей не стыдился (Лук. 18, 2). Софония говорит: „беззаконник не знает стыда" (Соф. 3, 5). Отсутствие стыда в отношении греха указывает на крайнюю степень развращенности. Но существует область духовной жизни, где отсутствие стыда — не только не плохая вещь, но где оно есть нечто похвальное и желательное, то, чего надо достигать; тут, наоборот, следует, бороться против стыда, если он появится: у некоторых людей является стыд, когда нужно сознаться в грехе и покаяться; другие стыдятся молиться; есть люди, которые стыдятся благовествовать. Все это — неправильные виды стыда. Потому-то ап. Павел и наставляет Тимофея: „Не стыдись свидетельства Господа" (2 Тим. 1, 8), а про себя говорил, что он не стыдится благовествования Христова (Римл. 1, 16).
Дай же Бог нам стыда перед грехом и всем дурным, и изгони Он из души нашей всякий стыд перед добрым и хорошим!


д) Гнев.

Гнев может быть также и хорошим, и нехорошим чувством.
Если гнев проявляется против греха, тогда он является святым чувством. Таким был гнев ап. Петра против греха Анании и Сапфиры, гнев Иисуса против греха торговавших в храме, против фарисеев и книжников, и т. п. Но гнев наш против людей вообще бывает очень опасен. Написано: „гневаясь, не согрешайте" (Ефес. 4, 26). Следовательно, можно гневаться без греха и можно гневаться с грехом. Что это значит? Если человек гневается против дурного поступка ближнего своего, но не наносит оскорбления личности этого человека ни словом, ни действием — это значит, что гнев его не греховен. Если же человек гневается и при этом оскорбляет или даже употребляет насилие, то это значит, что его гнев — греховен; а если человек гневается на брата своего „напрасно", без всякого основания, то он „подлежит суду (Матф. 5, 22).
„Гнев человека не творит правды Божией" (Иак. 1, 20).
Поэтому, с гневом мы должны быть осторожными.


е) Мир.

Мир в семье—чувство хорошее; мирные же отношения с врагами народа являются изменой народу. То же самое и в духовной жизни: согласно учению Христа, каждый человек должен приобрести прежде всего мир с Богом, раскаявшись во грехах и перестав воевать с Ним, т. е., делать то, что Ему угодно. Затем, необходимо иметь мир со всеми людьми, насколько возможно с нашей стороны (Римл. 12, 18). Этот мир настолько важен, что без него наши молитвы не могут быть приняты (Матф. 5, 23—24). Но с другой стороны, — мы не имеем права быть в мире с миром и его похотями (Иак. 4, 4), с „духами злобы поднебесными" (Ефес. 6, 12). Напротив, с ними мы должны быть в состоянии постоянной борьбы или войны. Отсюда ясно, что чувства мира в отношении к Богу и людям — очень хорошая вещь и, наоборот,— чувство мира по отношению к греху, к миру и к духам злобы — вещь очень нехорошая.


ж) Любовь.

Любовь есть сильнейшее выражение общего социального чувства, называемого „сочувствием". Казалось бы, что это чувство при всех условиях должно быть хорошим. На самом же деле — это не так: любовь, как и все другие чувства, может быть чувством и хорошим, и нехорошим.
Хорошие виды любви суть следующие: любовь к Богу, к Его делу, к ближним, к добру, к правде, к Слову Божию, к духовному труду, и т. п. Эта любовь есть основа жизни семьи, общества, народа и всего человечества: если бы не было любви, хотя и в слабой степени, то люди истребили бы друг друга. Но есть и плохие виды любви: физическая половая любовь без облагораживающего ее нравственного чувства; слишком большая любовь к себе самому (эгоизм); любовь к чести, славе, серебру, к миру, ко греху, и т. п. Во всех этих видах любви направление ее — пагубное. Насколько велика любовь, если она направлена к Богу и добру, настолько же она ничтожна и вредна, если направлена к какому-либо виду зла.


Какие чувства были у Христа Иисуса?

Ап. Павел высказывает пожелание, чтобы у всех верующих были такие чувства или чувствования, какие были во Христе Иисусе. У Христа были только добрые, только хорошие чувства: у Него не было дурных чувств или дурных проявлений чувств. Это значит, что:

1. Чувство любви к красоте у Христа направлено было исключительно только на то, что служило ко благу людей. Он не мог находить красоты в каком-либо внешнем проявлении несчастья человеческого;
2. У Христа ни при каких условиях не было и не могло быть неправильного понимания своего нравственного долга или проявления религиозного чувства в виде лицемерия, или в виде насилия над совестью людей;
3. У Христа не было и не могло быть ни злобы, ни мести, ни в каком виде;
4. У Христа не могло быть печали по поводу проявления добра среди людей, или
5. Радости по поводу чьей-либо неудачи или чьего-либо страдания;
6. У Христа не было и не могло быть рабского страха пред Отцом, страха пред людьми, боязни какой-либо потери на земле;
7. У Христа не могло быть стыда от сознания совершенного им греха, потому что Он его не совершал; Он не мог стыдиться исповедовать Свое великое звание, или исполнять волю Отца: это чувство было чуждо Ему во всех смыслах, и это было Его преимуществом;
8. Гнев Иисуса является негодованием против греха и потому - был свят;
9. Чувство мира, наполнившее душу Иисуса, было не то, какое в мире: Его чувство мира соединяло Его с Отцом и со всеми, Им искупленными; но у Него не было мира с грехом или с сатаной, с которым Он вел победоносную борьбу;
10. Чувство любви у Иисуса никоим образом не направлялось, на мир, на грех, на почести, на славу, на серебро; у Него не было, даже любви к Себе Самому,— а только к Отцу, к Его делу, к Его детям и ко всем погибающим душам грешников...
Иметь чувствования Христа — значит иметь именно только хорошие чувства, без тени каких-либо дурных проявлений их, как указано.

Дурные проявления чувств явились у человека, как последствие его грехопадения: Библия учит, что в самом начале человек был создан „по образу и по подобию Божию". Его чувства были хорошие, совершенные. Грех был тем ядом, который отравил все внутреннее содер¬жание человека; он именно и испортил хорошие чувства и превратил их в дурные. Первое дурное чувство явилось у Евы, когда она, под влиянием речей змия, посмотрела на плод дерева, который показался ей вожделенным (хотя раньше казался опасным).

Христос пришел восстановить образ Божий в человеке, что Он и исполняет через духовное возрождение его.
Первый путь к тому, чтобы иметь такие же чувствования, какие имел Христос, и есть духовное возрождение. Второй, дальнейший путь есть — постепенное освящение. К этому призывает нас Слово Божие!


Бесчувственность в духовной жизни

В телесной жизни человека имеются известные явления онемения членов; но оно может быть искусственно достигнуто при помощи анестезирующих средств, каковы хлороформ и др.; человеку, находящемуся в таком состоянии, можно резать члены, и он при этом не испытывает никакой боли. Такая бесчувственность — вещь хорошая, так как дает возможность безболезненно совершать операции.
В духовной жизни также встречается бесчувственность. О такой бесчувственности написано: „Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал" (1 Петр. 2, 23). „Мы неизвестны, но нас узнают"— говорит апостол Павел, „нас почитают умершими, но вот, мы живы; нас наказывают, но мы не умираем; нас огорчают, а мы радуемся" (2 Кор. 6, 9-10). Что это за бесчувственность? Это - закаленность духа, христианское долготерпение. Такая бесчувственность необходима христианину, когда его ,,ударяют в правую щеку", когда его унижают, оскорбляют и т. п.

Но есть бесчувственность и нехорошая: это, прежде всего, бесчувственность к своим собственным недостаткам. Бывает такое состоя¬ние, при котором человек может не чувствовать „бревна в своем собственном глазу" (Матф. 7, 3). Есть люди, которые видят маленькие недостатки у своих братьев, но совершенно не видят своих собственных, еще больших, недостатков, что происходит от особой их бесчувственности.

Вторая бесчувственность наблюдается в отношении наших нуждающихся братьев. Есть люди, о которых сказано: „Видя брата своего в нужде, затворяют от него сердце свое" (I Иоан. 3, 17). Эта бесчув¬ственность особенно вредна в тех случаях, когда „затворяющий сердце" имеет средства помочь, но не делает этого и оставляет нуждающегося без помощи.
Да избавит нас Господь от такой бесчувственности!


Слишком большая чувствительность.

Когда-то в русской литературе существовало направление, названное „сентиментализм" (от французского слова sentiment—чувство), т.е. направлением слишком большой чувствительности. В литературных произведениях описывались типы людей, всюду изливавших свои чувства, а в жизни, между тем, поступавших очень жестоко. Помню, у Карамзина описана помещица, изливавшая свои чувства по поводу каждого пустяка, но с людьми обращавшаяся очень сурово. Такое направление, к сожалению, встречается и в духовной жизни. Прототипом его является состояние Петра на горе Фавор, когда Христос преобразился, и когда Петр, исполненный самых разнообразных чувств, захотел остаться на высоте, чтобы не потерять своего небесного восторга. Есть много таких душ и теперь. О, как они любят предаваться самым разнообразным чувствам, вызываемых молитвою и общением верующих! — Но они забывают, что, кроме чувств, Бог им дал разум, и что надо пользоваться и им в духовной жизни; а потому надо не только восторгаться и воспламеняться, но трудиться, и упорно трудиться, проводя в жизнь начала, преподанные Христом. Ложная чувствительность очень вредна для духовной жизни именно потому, что отвлекает людей от прямых их обязанностей.

Другой вид такой чувствительности — это слишком большая восприимчивость к разного рода огорчениям и обидам: кто-нибудь не заметил на улице и не поклонился — обида; кто-то сказал что-то, в шутку — обида... и так без конца! Апостол Павел советовал коринфянам переносить с терпением обиды. „Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? для чего бы вам лучше не терпеть лишения?" (I Кор. 6, 7). А сам он относился ко всякого рода обидам — замечательно! Он говорит: „Благодушествую... в обидах" (2 Кор. 12, Ю). Да, апостол не был чуток к обидам. Хорошо, если мы не будем иметь такой чувствительности.

Для того чтобы в жизни нашей не было ни бесчувственности, ни слишком большой чувствительности, необходимо, чтобы наши чувства действовали в согласии с Богом данным разумом и волей.

Заключение

Верующие имеют полное основание благодарить Творца за чудный дар чувства; но, вместе с тем, они должны просить Его, чтобы Он дал им силы—устранить из этих чувств элемент порчи, причиненной грехом, чтобы все худые качества в чувствах были заменены хорошими, чтобы, вследствие этого, у них были только хорошие чувства, как у Христа Иисуса, без тени дурных качеств.

Кто замечает, что он мало чувствует свои недостатки или горе ближних — тот пусть просит у Бога прощения и исправления. Пусть просит дать ему бесчувственность к личным страданиям, лишениям и гонениям. Если у кого слишком много чувства и оно уменьшает участие разума в духовной жизни, если кто страдает от ложной чувствительности,— пусть обратится за помощью к Господу. Если кто страдает от слишком большой своей чувствительности к обидам и огорчениям, тот пусть просит у Господа больше терпения и духа прощения.

Люди, до сих пор не уверовавшие во Христа, должны знать, что все их беды и неудачи жизни проистекают от того, что они живут не хорошими, а плохими чувствами, что это будет продолжаться всю их жизнь и приведет их к гибели. Но если они обратятся к Богу, сознают свои ошибки, испытают покаяние и духовное возрождение, то они увидят, что их чувства станут иными, хорошими, подобно чувствованиям Христа. Тогда жизнь будет совершенно иною: новой и лучшей.

Автор И. С. Проханов  

Источник: Журнал "Христианин"