Давид и Ионафан

«Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (2Цар. 1:26).

 

Это слова из плачевной песни Давида, составленной по случаю трагической кончины его друга. Я ставлю их эпиграфом к этой главе, потому что в них ярко высветилась душа Давида. Дружба Давида и Ионафана — феноменальна не только в истории древности, но и в истории всех народов земли. Краше, богаче, образцовее дружбы, чем эта, не бывает!

 

Удивительны и неисповедимы пути Господни: из того дома, откуда диавол воздвиг гонение на Давида, Бог, заранее все предусмотревший, воздвигает ему величайшую опору и утешение в лице царского сына Ионафана, нежнейшая привязанность которого была для него «превыше любви женской». Их близкое знакомство состоялось в Сокхофе, в воинском стане, там, в долине дуба, где в неравном поединке Давид сразился с Голиафом и камнем из пращи умертвил его. Неустрашимая вера и храбрость юного Давида так изумили и восхитили юную душу Ионафана, его ровесника, что он проникся к Давиду глубочайшим уважением, захотел подражать ему, потому что и сам был смел и отважен. Решительность, мужество и отвага скромного пастушка с вифлеемских полей привлекли его к нему. «Когда кончил Давид разговор с Саулом, душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу» (1Цар. 18:1). Нежная душа Ионафана долго искала себе такого друга и теперь обрела его в лице Давида. Их сблизила и сдружила не только юность, общность взглядов и интересов, но вера, преданность Богу, любовь к Его делу и более всего родство душ.

 

Каким замечательным словом определяет Библия это нерасторжимое духовное родство: «прилепилась»! Это слово означает больше, чем просто привязанность. Это высшая форма единства и родства, родства неба, при котором происходит слияние двух в одно и в котором немыслимо никакое разделение. Там нет уже границы на «мое» и «твое». В этом великом самопожертвовании одна душа отдается другой, теряя себя. Такое духовное родство в наше время — величайшая редкость. Чаще всего души отталкиваются друг от друга чувствами взаимных антипатий, неприязни или мелкого эгоизма. Но когда душа к душе прилепляется, когда любят друг друга с самозабвением, несмотря на недостатки, более возвышенной дружбы не бывает. О, если бы души верующих так прилеплялись к Господу, Небесному Другу людей, и к душам своих ближних, как душа Ионафана прилепилась к душе Давида, какая бы спаянность царила в рядах христианской Церкви!

 

В момент этой трогательной встречи Ионафан, движимый высоким духом искренней, бескорыстной любви, заключает с Давидом союз и в знак его верности и прочности дружбы дарит ему все лучшие вещи из своего облачения: «И снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, также и прочие одежды свои и меч свой, и лук свой и пояс свой» (1Цар. 18:4).

 

Какой чудный пример истинного братолюбия! Недаром дружба Ионафана и Давида во всех мельчайших подробностях запечатлена на страницах Писания в назидание и поучение потомкам, разучившимся верить, любить и беречь настоящую дружбу. Встретив друга по сердцу, царский сын оказывает ему свое особое благоволение тем, что обменивается с ним одеждой и утверждает дружбу ценными подарками — знаками своей любви. Так Сын Божий обнищал ради нас. Оставив небо, сошел на землю, в юдоль страданий, и принес Себя в жертву, называя нас друзьями. Тех, кто возлюбил Его, Он облекает в одежды Своей праведности. Но наступит час, и Он посадит Своих друзей рядом с Собой на престоле славы и величия.

 

Не так ли должны поступать и мы по отношению к Господу и друг к другу — отдавать, как Ионафан Давиду, все самое лучшее, чем мы обладаем: и свой меч, и лук, и пояс, и прочие одежды, т. е. все силы души и духа, ума и сердца, глубину познаний и красоту любви, а сверх всего — и нечто из достояний своего благочестия и материальных благ. Как пародийно выглядит тот человек, который говорит, что любит Бога, но не любит своего ближнего, ибо «всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него» (1Ин. 5:1)!

 

Между Давидом и Ионафаном установилась долголетняя бескорыстная мужская дружба, самая чистая, нежная привязанность и сердечная любовь. Настоящая дружба возможна более всего на почве веры, ибо только там, где всецело любят Бога, где доверяют друг другу, где царит добродетель, искренность, честность и чистота помыслов и где высок моральный дух, пробуждается такое же ответное чувство. Эта мужская дружба была для Давида тем более ценна, что родилась и утверждалась тогда, когда он более всего в ней нуждался, и потому он очень дорожил ею. Такой светлой дружбы и верности никто ему ни до того, ни после того не являл, и никто не смог ему больше заменить Ионафана.

 

Обстоятельства сложились так, что Давид вскоре оказался в долголетней опале. Многие восторженные голоса, прежде превозносившие его, стали по­степенно умолкать и совсем затихли, особенно когда Саул воздвиг против него гонение. Гонимый царем и его приближенными, он бежит в иудейскую пустыню. Там слагает свои бессмертные гимны — псалмы и молитвы к Богу о помощи и защите, об избавлении от рук гонителя. Он не унывает настолько, чтобы падать духом, не ропщет на свою судьбу, а молится и поет! В его поэтической натуре эти молитвы претворяются в шедевры духовной поэзии, которыми он не только молится, но которые воспевает Богу, ища в них сердечное успокоение и утешение.

 

И Господь везде был с ним: внимал молитвам, защищал от врагов, хотя и не прекращал гонений от Саула. Бог растил в нем мужество веры, зрелость духа, способность опираться всецело на Него, умение вести духовные войны с духовным противником духовными средствами. А для этой науки требуются годы усиленного труда над собой, воспитания в школе Божией и непосредственное столкновение с реальным противником. Все это очень нелегко. Но в этих великих испытаниях Бог посылает Давиду поддержку и отраду для души в лице Ионафана, который был для него, как брат.

 

В то время, как многие оставили Давида, Ионафан по-прежнему дарил ему свою неизменную дружбу и преданность, и эта дружба росла и крепла с каждым днем. Ионафан оказался на редкость достойным Давида в мужестве и геройстве, в вере и благочестии, в дружелюбии и самоотверженности, в отваге и способности на благородный риск. Никакие враждебные силы не могли разрушить их сердечную дружбу, построенную на прочном фундаменте любви и веры, хотя между ними не раз вставала грозная фигура царя Саула.

 

Однажды в присутствии Ионафана и своих слуг Саул открыто заявил, что хочет убить Давида. Ионафан решительно встал на его защиту (1Цар. 19:4-5). Его смелые, откровенные, благоразумные слова на какое-то время остановили Саула в злом умысле. Ионафан не мог поверить, что отец так глубоко ненавидит Давида, и сначала всерьез не воспринимал его враждебности. Ему казалось, что после его предостерегающих слов Саул преодолеет свою неприязнь, а отдавая за Давида своих дочерей, даже ищет с ним родства и искренней дружбы. Но вскоре он убедился, что это очередное лукавство отца, который не перестает строить Давиду козни и вынашивает реальные смертельные угрозы. Его подозрение подтвердилось, когда в один из дней Саул метнул в Давида копье.

 

Поразительно, что у такого неуравновешенного человека, как Саул, мог родиться такой благородный и дружелюбный сын — полный антипод отцу. Но еще более удивительно то, что любовь Ионафана к Давиду превосходит узы родства: с опасностью для жизни он три раза защищает друга и раскрывает ему заговор отца. Оберегая Давида от гнева и угроз Саула, Ионафан навлекает этот гнев на себя: копье, предназначенное для Давида, летит в него (1Цар. 20:33). Один только Бог избавил его от верной смерти, как раньше избавлял Давида. Но и это не останавливает преданного Ионафана на пути дружбы и любви, которую он хранил к Давиду до самой смерти.

 

В связи с опалой Давид вынужден был бежать. Ионафан приходит к нему в лес, чтобы подкреплять своего друга словами любви, верности  и упования на Бога. Так Господь позаботился о том, чтобы Его помазаннику на крестном пути в нужный час было подано слово утешения и ободрения. Во второй раз они встречаются там и заключают завет любви и дружбы, клянутся в неизменной верности, обещают друг другу помощь и защиту и благословляют один другого Божиими благословениями вдаль. Этот завет искренней, нежной любви простирается уже на их потомство — детей и внуков. Это был завет дома Давидова с домом Ионафана (1Цар. 20:16-17).

 

Давид и Ионафан, все более обновляя и укрепляя свой завет, бережно хранят его. И верный своему завету, Давид впоследствии ради Ионафана оказывает великую милость и честь сыну своего друга Мемфивосфею. Его, хромого, он приглашает в свой дворец, делает его постоянным сотрапезником у своего стола. «Мемфивосфей ел за столом Давида, как один из сыновей его» (2Цар. 9:11). Сива, управляющий Мемфивосфея, оклеветал своего господина и воспользовался его имением, когда Давид бежал от Авессалома. Впоследствии Давид восстановил справедливость, разделил имение на двоих, а Сиве поручил обрабатывать поля Мемфивосфея.

 

На примере завета Ионафана с Давидом Бог учит нас истинному братолюбию и верности. Под натиском жизненных испытаний и умножения беззакония эти чувства часто ослабевают. Поэтому завет сердечного и нелицемерного братолюбия и верности Господу и друг другу надо чаще обновлять «послу­шанием истине» (1Пет. 1:22), как обновляли его Давид и Ионафан. Об этом неоднократно напоминается в Писании (1Пет. 3:8; 2Пет. 1:7; Рим. 12:10; 1Фес. 4:9; Евр. 13:1).

 

Дружба Давида и Ионафана выдержала все испытания, искушения, скорби. Она показала, что в Господе есть узы такого прочного духовного родства, какое не могут разрушить ни время, ни зло людей, ни сам диавол. Трогательна их последняя встреча. Давид в это время, спасаясь бегством от Саула, скрывался в пустыне Зиф, в лесу (1Цар. 23:15). Ионафан, преисполненный мужества, с риском для себя пробирается в стан к Давиду и снова укрепляет его упованием на Господа, поддерживая его скорбящий дух. Он говорит ему такие сердечные, любезные слова — слова надежды и веры: «Не бойся; ибо не найдет тебя рука отца моего Саула, и ты будешь царствовать над Израилем, а я буду вторым по тебе, и Саул, отец мой, знает это» (1Цар. 23:17).

 

«...А я буду вторым по тебе...» Бывало ли в истории что-нибудь подобное, чтобы принц, наследник царского трона, с поистине рыцарским жестом уступал свое место другу или сопернику? Нам известны примеры кровавых междуусобиц даже среди родных братьев в борьбе за власть и царский престол. Но чтобы уступили его добровольно другому из высоких побуждений, оставляя себе второе место, — это вершина самопожертвования. Уступать свое почетное место, свое великое право, уступать свое самое лучшее и единственное ради другого, чтобы его возвеличить — это подвиг любви и самоотречения в подобии Иисуса Христа.

 

Ионафан оказался способен на этот подвиг ради друга, чей высокий дух и чье достоинство он высоко ценил. Ионафан, как и Давид, был тоже храбр и мужествен, тоже любил Бога и Его правду и тоже вел войны Господни. Но своим духом, своим внутренним чутьем он понял, что Давид — особенная личность, рождающаяся один раз в тысячелетие и избранная Богом для больших деяний, а потому ей принадлежит царский трон и всяческое возвыше­ние. И он бескорыстно содействовал ему во всех его делах и в возвеличении его имени, а сам ради Господа готов был оказаться на втором плане, в тени.

 

«Нет больше той любви, — сказал Иисус, — как если кто положит душу свою за друзей своих» (Мф. 15:13). Таким был наш Спаситель, такими были Ионафан, Давид и множество других. Такими можем стать и мы, если пожелаем от всего сердца и приложим к этому старание.

 

В пустыне Зиф, в удручающей обстановке повседневных скитаний и опасностей, Ионафан пред лицом Господа в третий раз заключает с Давидом завет веры и любви (1Цар. 23:18). Как трогает такая привязанность и верность уже не юноши, а зрелого мужа к возмужавшему в страданиях Давиду! Этот завет Ионафан, не ведая того, заключал уже перед самой кончиной, которая наступила вскоре в войне с филистимлянами. До конца дней он помнил, что между ним и Давидом не просто бескорыстная мужская дружба, но что они оба — дети Небесного Отца и что Давид, как помазанник Господень, поставлен Богом выше его и потому он подобающим образом относился к Давиду. И не ошибся. Давид оправдал надежды Господа и все чаяния своего народа, хотя Ионафану не довелось этого увидеть.

 

Ионафан мечтал быть вторым после Давида в его царствовании. Но этим мечтам не суждено было сбыться, ибо в плане Божием было предначертано другое. Звезда Давида была восходящей, а Саул и его род шел к угасанию. И прекраснейший Ионафан вскоре с двумя своими братьями в один день погибает на поле брани (1Цар. 28:17-19).

 

Нам очень жаль его ранней смерти, такой, казалось бы, трагической развязки. Нам так хотелось бы, чтобы его дни на земле продлились, и он наполнил их новыми, прекрасными деяниями во славу Господа. Но, к сожалению, за великий грех Саула Ионафан преждевременно умирает. В полном расцвете сил уходит с земли эта многообещающая, прекрасная жизнь, подававшая большие надежды. Грех отца закрыл ей путь для славных дел во имя Господа (1Пар. 10:13-14). Отцы, согрешая, помните о своих детях!

 

На образе Саула и Ионафана нам открывается неумолимый закон воздаяния тем, кто преступил волю Божию. Вместе с виновным погибает и невинный (Иез. 21:3-4), ибо грехи оккультизма или обращения к оккультизму наказываются до третьего и четвертого рода. Это очень строгий закон, который мы, христиане, не должны игнорировать. Об этом дано нам ясное указание в Ветхом (Исх. 20:5-6; 34:6-7; Чис. 14:18; Вт. 5:9-10; Иер. 32:18) и подтверждено в Новом Завете: «...искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов» (1Пет. 1:18). Но это отдельная тема и ее следует рассматривать в другом месте.

 

Саул в свое время изгнал всех волшебников из страны. А когда его постигла беда и Господь перестал ему отвечать, он решил обратиться к аэндорской волшебнице. За этот грех умер он и его сыновья, и даже пострадал его внук Мемфивосфей, единственный сын Ионафана, ставший инвалидом. Несчастье не пощадило и его.

 

О, как скорбно оплакивал Давид трагическую смерть Ионафана, его печальную судьбу! Он сложил о нем трогательную элегию, в которой увековечил Ионафана, как своего брата: «Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской» (2Цар. 1:26). Это Дух Святой устами Давида изливает печаль о бесславии славного мужа, о потере Израиля, об уроне, причиненном сатаной.

 

Без женской любви не может обойтись ни один человек. В детстве — это мате­ринская, в юности и зрелости — это любовь дорогой подруги, жены. Она согревает наш путь на земле, смягчает многочисленные раны, утешает в старости. Давид имел много жен, прекрасных женщин, беззаветно любивших его, но в любви ни одна из них не могла сравниться с Ионафаном. Его любовь для Давида была превыше женской любви! Это высокая оценка, какую дает ей Дух Святой. В этой элегии Давид выразил не только свою личную скорбь, но как пророк, вдохновленный Духом Святым, он от имени Бога оплакивал великую потерю в Израиле.

 

Эта трогательная дружба двух верных сердец ободряет тех, кто потерял веру в дружбу и верность людей, разочаровался в истинном братстве и чье сердце тоскует в одиночестве. Дружба Давида и Ионафана учит нас тому, что и выбор друзей, и преданность друзей во многом зависят от нас самих. «Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным» (Пр. 18:24).

 

Сердце Давида было открыто дружелюбию. Он обладал способностью сплачивать вокруг себя замечательных людей, привлекать их к себе. Люди выдающиеся, чем-то обиженные, разделяли с ним его лишения. Из них он составил себе дружину. Это были мужи сильные, славные, воинственные, которые так любили Давида, так ему подчинялись и так во всем следовали ему, что были готовы не только беспрекословно выполнить любое его желание, но и умереть за него (2Цар. 23:15-16). За такую преданность он платил им взаимной преданностью.

 

Дружелюбие и общительность — великие качества. Обладая ими, человек не рискует коротать жизнь в одиночестве.

 

В таком великом страдании, какое испытывал Давид от гонений Саула, можно было потерять и веру, и надежду, и любовь и надолго впасть в уныние. Но Давид не из тех людей, которых легко сломить. Он не только мужественно и терпеливо переносит свои лишения, но становится в них благословением для других людей — своих современников — и для миллионов душ после него. Его расплавленное скорбью сердце «пролилось, как вода», «сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности» его (Пс. 21:15). Давид в этом псалме точнейшим образом отразил всю глубину внутренних страданий Иисуса Христа как Голгофского Агнца, потому что пережил их сам.

 

 В.Я. Канатуш 

 http://www.maloestado.com/

 www.mirvboge.ru    

www.gazetaprotestant.ru