| |
Поиск по сайту:
|
||
«Господи! Что за книга это Священное Писание, какое чудо и какая сила, данные с нею человеку!» (Фёдор Достоевский) |
||
Религиозность сего дня: апофеоз неопределенностиДаже не вглядываясь в социологические выкладки, о религиозности наших поколений можно сказать довольно много. Сегодня основной «религиозный орган» - не разум и не дух, а эмоции, переживания, опыт. Поэтому для наблюдателя многое становится ясным, очевидным на уровне первого знакомства, поверхностного контакта, ощущения, взгляда. Неопределенность - слово, которое представляется ключевым для характеристики современной религиозности. Ряд, который оно открывает, включает в себя несистемность, нерефлексивность, релятивность, децентрализацию, фрагментарность, но также открытость, естественность, жизненность.Динамическая неопределенность предмета противится формализации. Неопределенность называет и особенное состояние предмета, и специфику восприятия этого предмета. Нет определенности внутри религиозности, и трудно сказать что-то определенное, наблюдая ее извне. Именно поэтому неадекватны религиоведческие анализы современных процессов, возникающих вне традиционных классификаций, по ту сторону классических схем. Нельзя описывать привычными терминами то, что не поддается никакой определенности, не именуется словами-определениями. Религиоведческий и богословский словарь быстро устаревает. То, что мы наблюдаем, со словами и их фиксированными значениями соотносится плохо. То, что мы читаем в монографиях и энциклопедиях, в реальности референта не находит. То, что описано и осмыслено, отсутствует, не живет за пределами текста. То, что присутствует в жизни, еще не описано и не осмыслено, да и не может быть описано и осмыслено привычным способом.
Религия погружена в жизнь как первичную стихию. Для религиозных традиционалистов жизнь помещалась в религию; дозволялась лишь та часть жизни, которая в религию вмещалась. Люди верили, или думали, что верили, но не жили. Сейчас для большинства молодых людей очевидно другое – жизнь безосновна, начальна, фундаментальна, целостна, а религия вторична, частична. От религии ждут ориентиров, смыслов, ценностей жизни, то есть добавки к жизни, а не ее замены.
Традиция – не универсум, в котором живут, а ресурс, источник, к которому обращаются иногда, в меру необходимости или интереса. Наше время вряд ли сможет предложить нечто принципиально новое, скорее – римейк уже бывшего, перекрой старого материала, новую обработку. Увлечение традициями не стоит преувеличивать, мотив, как правило, любительский или утилитарный. Впрочем, в обращении к традиции есть и большее – поиск глубинных истоков себя, веры, истории, мира. В этом случае традиция воспринимается не как самоценность, она скорее канал, через который возможно возвращение, обратное движение, восстановление подлинного, изначального, утраченного.
Тема эсхатологии никуда не исчезла, но исчез разрыв между миром нынешним и будущим. Будущее появляется из истории, зерна прорастают, побеги всходят. Небо, рай не ждут своего времени где-то в готовом виде, но вызревают, проявляются в зримой реальности. Преображение мира связывает прошлое и будущее, оставляет достаточно места и для человеческой активности, и для Божественного вмешательства. Жизнь опровергает историософские схемы, вносит неопределенность в науку о религии, мешает порядку. Именно ее – жизнь – мы наблюдаем сегодня в религиозности молодых поколений, которые не довольствуются авторитетами церкви и освященных традиций. Происходит постоянный поиск более адекватных ответов на вечные вопросы, отбор и переоценка уже сказанного. Движение пытливой мысли и религиозных чувств ценно само по себе. Недовольство, сомнение, критика, дискуссии выражают интерес к вопросам веры, которая живет по ту стороны фанатизма и безразличия, тех или иных готовых ответов и «само собой разумеющихся истин».
Когда Лев Шестов писал свой «Апофеоз беспочвенности», он никак не предполагал, что это настроение охватит целый мир, а не только богословствующих интеллектуалов. К такой страшной свободе оказался никто не готов, но именно в ней приходится сейчас жить.
В неопределенности становится видна вся слабость человека, жмущегося к надежным стенам идеологий, религий, систем, традиций. Но в этом же страхе неопределенности возникает и робкая надежда, что оседающие в пыль стены откроют доныне спрятанного, погребенного и охраняемого Бога. Мы Его убили, но Он жив. Эта уверенная интуиция лежит в основе постхристианского духовного поиска.
Опубликовано в блоге Михаила Черенкова Количество просмотров 1372
Комментарии ВКонтактеКомментарии Facebook |
|
COPYRIGHTS 2009-2024 Все права защищены | Разработка сайта – WebRassvetПри частичной или полной перепечатке материалов портала, ссылка на word4you.ru обязательна |