Истинное христианство – это религия “неудачников”.

Когда Он был просто подвешенной на древе  кровоточащей плотью, по которой стекали плевки людей, в Нем не было ничего такого, что приводило бы последователей в восторг, побуждая неистово аплодировать и воспевать гимны.

Когда Иисус висел на кресте, все Его последователи уже давно бежали. В самый последний, страшный момент Его уничижения (который, по иронии, оказался моментом наивысшего триумфа), никто не оставался с Христом.

Этот факт указывает на глубоко парадоксальную природу воистину успешной Церкви. Если ключевая христианская весть (вначале смерть – потом воскресение) настолько экзистенциальна по своей природе, что вряд ли кто-то своими силами сможет вынести это бремя, тогда Церковь, действительно успешно провозглашающая эту Весть, должна, по всей видимости, иметь имидж “опустошенности”, а не “полноты”. По этой же причине, подлинно успешного священника будут, скорее, ненавидеть, а не чествовать. Мы видим – и об этом свидетельствует вся история христианства, – что духовный успех облечен в одежды мирской неудачи и наоборот. Первые будут последними и последние – первыми. Богатые восплачут, а бедные возликуют. Истинные цари будут оплеваны и увенчаны венцами терновыми, а не золотыми.

Итак, христианство – если его правильно понимать – является религией неудачников (с мирской точки зрения). И это весьма непривлекательный, оскорбительный имидж! Ведь мало того, что мы сами не хотим быть неудачниками, мы также не хотим иметь ничего общего с неудачниками. Мы избегаем всякого контакта с ними, словно боимся подцепить от них “заразу неудачи”. А если честно, мы просто боимся, что другие могут посчитать нас такими же неудачниками. И так как нас подтачивает тайный страх, что мы действительно можем оказаться в числе неудачников, мы начинаем с еще большей рьяностью избегать неудачников, дистанцируемся от них с еще большей решительностью. И этим… отрекаемся от Христа – прежде, нежели трижды пропоет петух.

Такова правда. Тот факт, что всякая человеческая жизнь оканчивается полным крахом, – это то, о чем мы размышляем иногда в минуты бессонницы и откровенной до дрожи честности, перед тем как подняться утром и одеться в костюм успеха.

“EcceHomo,” – сказал когда-то Пилат. “Се Человек”. Таково человечество. Выставляя перед этим миром фасад успеха, мы отчаянно пытаемся уйти от той истины, что “человек” звучит “не гордо”, а трагично.

Начало Великого Поста весьма выразительно напоминает христианам об этой грустной истине: ты – прах, и в прах возвратишься. Те, кто использовали период Великого Поста для “поднятия своих дел”, приглашаются в школу “реальной жизни” в ее глубинной, трагичной сущности, не покрывая наготы своей никчемности фиговым листом, не поощряя свое привычное эго. Речь не идет об отказе от сладостей или сала. Все дело в том, чтобы посмотреть в глаза жестокой, неприкрытой правде: история человечества – это великое банкротство. Забудьте о топ-сотне великих бизнес-лидеров – они никогда не одобрят крест. Состояние смирения означает жизнь без реклам, без атрибутов успеха. Это жизнь без упования на контракты, когда мы понимаем, что в любой момент нам могут сказать: “В вас нет надобности, сэр”.

Но вот, о чем мы забыли сказать: есть христианское понимание успеха. Эта библейская истина  заставляет в ужасе содрогаться каждого психоаналитика, потому что срывает с нас все покрывала “человеческого достоинства”, чтобы мы смогли, наконец, увидеть себя в совершенно  новом свете. Потому что оказывается, что так называемые неудачники – в конечном счете, не объекты презрения или отвержения!  

Дело в том, что так называемые неудачники могут открыть в себе кое-что важное – то, чего не могут понять и оценить “победители”. Они вдруг сознают, что их любят “просто так”, а не из-за  того, КТО ОНИ и чего они достигли. Оказывается, что, не смотря ни на что, их грубая, неприкрытая человеческая природа является объектом любви. И величие такой любви открывается именно тогда, когда у нас полностью опускаются руки. Воскресение – это не трюк с костями и плотью. Это – откровение той истины, что любовь сильнее смерти, что человеческое достоинство не измеряется мерками мирского успеха.

В этом мире, где каждый пытается всеми способами “сигнализировать” другим о своем успехе, церкви не имеют права жить так, чтобы их обвиняли в отходе от величественной и одновременно строгой истины о крестном триумфе. К сожалению, самые обмирщенные общины определяют свой успех совершенно мирскими критериями, подсчитывая количество своих последователей. Их вэбсайты наполнены изображениями счастливых, улыбающихся людей, которые успешно продвигаются к цели увеличения своих приходов. Но если я хоть что-то понимаю в значении Христовых страданий, то церковь именно тогда достигает максимального духовного успеха, когда по мирским понятиям терпит неудачу, когда ее не интересует блеск церковных витражей, а сквозь прогнивший пол начинает прорастать бурьян; когда, наконец, она показывает всем своим видом, что ее нисколько не пугает так называемая “неудача”. В такой момент церковь достигает наибольшего триумфа, истинного успеха. Бог дает надежду для любого отчаяния, любой неудачи. Аллилуйя!

Голос Истины по материалам TheGardian