РЫБНЫЙ ЧЕТВЕРГ | Завтра была война

А вот мать Искры вышла из той же гражданской иной. Не знаю, были ли у нее шрамы на теле, но на душе были, это я понял позже. Такие же, как на спине у отца Зиночки".

Сегодня лидеры так называемой «нормандской четверги» подписали документ о прекращении огня на востоке Украины. По факту, это должно означать завершение ужасной братоубийственной войны, от которой все устали. Хотя нет. Не все. Кто-то желал ее продолжения. И многие из них будут говорить, что их сторона, вследствие подписания итогового документа, потерпела убыток. Но дипломатия в том и состоит, что уступать нужно всем сторонам, но общее приобретение стоит этих уступок. Что может быть хуже войны? 

Итак, война….

Война всегда была каким-то далеким мифом, приукрашенным героическими историями, воплощенными в литературе, кино и музыке. Каждая воюющая сторона создает своих героев, воспевает знатные подвиги, величие духа и благородство. Но на деле, ничего благородного в войне нет. Война – это смерти и увечья, это плен и пытки, это жестокость и унижение, это искалеченные судьбы и души, это вдовы и сироты… На войне легализовывается убийство человеческой личности.

Однажды меня потрясли кадры тысяч трупов воинства Спартака после решающей битвы с римскими легионами в фильме Стэнли Кубрика «Спартак». Мне тогда война представилась величайшим безумием, мол, как же человек смог до такого докатиться, чтобы создать подобную машину массового уничтожения? Сегодня подобными кадрами никого не удивишь, война сделалась отличным аттракционом для любителей попкорна. Впрочем, ты всегда понимал, что перед тобой понарошечные смерти с клюквенным соком и прочим реквизитом

Но вот война подобралась совсем близко, а кто-то даже оказался в ее смертельном кольце. И теперь, с помощью сети Интернет, мы видим ролики реальных боевых действий, или, по крайней мере, последствий боевых действий – раскуроченные дома, машины, остановки, автобусы, троллейбусы, рынки. Мы видим обезображенные человеческие останки. Мы видим допросы пленных и коридоры позора... Здесь нет клюквенного сока, грима, манекенов или компьютерной графики, здесь мы сталкиваемся с реальной смертью и реальными страданиями реальных людей.

Всего лишь год назад происходящее на востоке Украины могло бы представиться только в самом страшном сне. Весной казалось, что политики просто шутят, блефуют, что никто не пойдет на усугубление конфликта. В XXI веке живем, как ни крути, в центре Европы – сели за стол переговоров, поговорили день-два, ну неделю-другую, потянули время, поторговались, да и нашли бы компромисс. Но не вышло. Видимо никто не ожидал, что может случиться взрыв, что дело зайдет так далеко. А потом была пройдена точка невозврата, когда каждой стороне стало что терять. Мы вступили в эру ненависти. Ненавистью пропитался воздух, а земля кровью. Первые смерти нас ужасали, мы отказывались верить своим глазам. А сейчас мы уже к этому привыкли. Привыкли к войне, где брат убивает брата, где практически ежедневно гибнут военные и мирные жители. Это стало голой статистикой…. А многие благословляют эту войну…

Что с нами случилось?

На войне у каждого своя правда, в романе «Стальной царь» известного фантаста Майкла Муркока, главный герой постоянно переходит в лагеря противоположных сторон тех или конфликтов, везде находя убедительнейшие аргументы в пользу правоты каждой из сторон.

Но разве «своя правда» оправдывает военные действия? Оказывается, что да. Образ врага созидается в сознании много быстрее, нежели образ друга. На то он и враг, чтобы объявлять ему войну.

Мне трудно понять человека, сознательно идущего на войну. Ты рискуешь не только быть убитым, но и стать убийцей. Оказывается, убить можно человека, с которым не так давно прекрасно общался, с которым ты одного цвета кожи, одной веры и говорите вы на одном языке. Убивая человека, ты убиваешь целый мир, ты делаешь несчастными родных и близких этого человека.

Вот что говорил по этому поводу протодиакон Андрей Кураев на антивоенном концерте ДДТ «Не стреляй» в 2008 году:
«Человек вообще не может убить человека. Рука не поднимается. Поэтому чтобы убить кого-то, надо его расчеловечить, лишить человеческого статуса. Поэтому сначала человека отрицают словом. Его сводят к обидной кличке, неприятной черте. А потом стреляют. Человека убить нельзя. Что ж, убивают жида или москаля, беляка, негра или чеха.
И поэтому среди убийц не только снайперы, но и те, кто аплодировал им. Те, кто сидя в тылу у телевизоров, болели за своих и кричали «Не останавливайся, добей гадину! Мы слишком долго терпели, но вот теперь покажем им!»
Таких не простит Небо и не простит им земля.
Ибо какой урожай может дать земля, засеянная зубами дракона? На завоеванной земле, на земле, политой кровью, разве можно вырастить просто огурцы? Нет, с этой земли ты будешь собирать глаза убитых детей и их слезы. Мерзок такой урожай!
А потому, когда в твоей душе начинает шевелиться гад и начинает требовать «Убей!» да «Добей!», вспомни простую истину:
«Никому нет конца даже тем, кто не с нами».
А, значит с тем, кого ты лишь долю секунды видел в прицеле, с ним тебе еще придется провести целую вечность – в гостях у нашего общего Бога. Радостна ли станет такая твоя Вечность? Нет? Ну, значит, не стреляй!»

Кто-то скажет: ну что это за пацифистские речи? На войне-де смерть врага не приравнивается к убийству. Но проблема в том, что враг – это, зачастую, искусственно созданная схема. И война – это некая политическая технология, которую ловко используют политики.

Ну ладно, посчитал ты других врагами, но себя то точно жалко, а ведь жизнь ежедневно висит на тончайшем волоске. 

Человек – это единственное существо, которое переживает свою смертность. Переживает ее как величайшую трагедию, которая трудно вмещается в человеческое сознание. Жизнь дана только один раз, другого шанса материализоваться у нас не представится. И вот человек изобрел войну как средство уничтожения.

Моя жизнь – это и есть объективная реальность, наиобъективнейшая, не станет меня, не станет и объективной реальности, и все равно, что после меня жизнь, по всей видимости, будет продолжаться, я уже не смогу проявить по этому поводу никаких эмоций. Нет меня – нет и реальности. Как после этого можно не дорожить жизнью? Как можно идти на передовую, рискуя самым ценным что у тебя есть, когда твоя жизнь может оборваться моментально, когда ты даже не сумеешь это осознать.

Я вот не уверен, что готов отдать жизнь за светлые идеалы (а где они, эти светлые идеалы?), но я уверен, что смогу отдать жизнь ради жены и ребенка. И вот как раз ради них мне не хочется идти на передовую ради каких-то сомнительных идеалов. Другой вопрос – война освободительная. Но, кажется, освободительные войны окончательно прекратили свое существование в 1945 г… Нынешние войны – это не пойми что. Совершенно непонятно кто с кем воюет, во имя чего и что за кукловоды этим всем управляют.

А есть категория людей, которые публично поддерживают войну, на которой реально гибнут реальные люди, но которые сами на войну не идут и даже всячески от призыва уклоняются. Мне это представляется нравственной патологией.

Нет, никому война не нужна. Пускай бы жили все эти люди, которые погибли за последний год, имен которых мы не знаем. Пускай бы радовались или плакали, светились здоровьем или болели, обнимались или уклонялись от объятий, рождали детей или хоронили близких, любили или даже ненавидели, но главное, жили.

Ад – не Божье изобретение. Его придумали люди и успешно построили здесь на земле.

Благодарю Бога, что стороны таки подписали мирное соглашение. Это вселяет надежду на то, что этот ад прекратится, и люди как можно скорее, вернутся к привычной жизни. Это только начало, впереди очень много тяжелой работы. Многое придется понять, принять, пересмотреть, простить. Не все к этому готовы.

Христиане, покажем как это нужно делать?

Рай на земле мы не построим, а вот с адом еще поборемся...

Андрей Рябенко, специально для христианского информационно-просветительского портала словодлятебя.рф